3 ½. С арестантским уважением и братским теплом - страница 7
Как-то раз летом мы особенно долго ждали, когда нас придут встречать. В тот раз следователь, тезка Окуджавы, вел себя нервно. На вопрос: «Надолго ли?» – отвечал, что сегодня – да. Адвокат, улучив момент, шепнул мне, что, скорее всего, поедут на обыски ко мне, а я шепнул ему, что сумка, которая у меня с собой (с ноутбуком и всякими важными вещами), и телефон не должны к ним попасть. Адвокат, сам бывший следак и тертый калач, степенно кивнул, как бы говоря, что все будет ок.
Он оказался прав во всем. Предъявили постановление о проведении обыска и сказали, что едем ко мне домой. Как и в ситуации с обыском в моем личном кабинете, первое, что должен был сделать следователь, – это произвести мой личный обыск. Но наш следователь был лопух. Личного обыска не было. Я (Элвис), адвокат (тертый калач) и следователь (лопух) просто покинули здание СК.
Следователь. Ну, как поедем?
Адвокат. Мы с Олегом на моей машине, а вы как хотите.
Следователь. Нет, я поеду с вами.
Адвокат. Нет, я не хочу, чтобы вы ехали в моей машине.
В таком духе мы и препирались. Технически адвокат был прав. Я не задержан, ехать могу как угодно. Следователь звонит руководству, оно орет на него в трубу, чтобы ехал с нами, разговор повторяется по кругу. Дальше адвокат делает хитрую штуку. Говорит:
– Давай, поехали с нами, но за это расширяете подписку о невыезде на Московскую область.
У меня подписка была только по Москве (из-за этого, в частности, я не мог законно ездить к родителям; приходилось это делать нелегально, испытывая в таких поездках весь спектр эмоций контрабандиста).
Следователь еще раз звонит руководству, описывает предлагаемую сделку, ему дают добро (впрочем, подписку в итоге так и не расширили), все довольны, следователь с облегчением смахивает со лба испарину и грузится в машину. Адвокат предварительно кладет в багажник свой портфель, а я – свою сумку и заодно вообще все, что у меня в карманах. Теперь это все адвокатское и обыску не подлежит.
Следователь в эйфории от успешных переговоров ничего не замечает. Мчим на юго-запад, по дороге троллим следователя, он супится. Через часок, уже у дома, я налегке иду звонить в домофон, уверенный в том, что жена, на тот момент беременная вторым ребенком, дома. Звонок. Еще звонок. Хм. Никто не подходит.
Следователь. Никого нет дома.
Я. Жена точно дома.
Следователь. Открывайте своим ключом.
Я. У меня нет ключей.
Следователь. Нет ключей от собственного дома?
Я. Зачем они мне, если дома жена?
(Домофон продолжает безответно издавать гудки.)
Следователь. Дома никого нет.
Я. Дайте телефон.
Следователь. А где ваш телефон?
(Моргает.)
Я. А с чего вы взяли, что у меня есть телефон?
(Моргаю в ответ.)
Следователь дает мне телефон. Звоню жене. Абонент вне зоны доступа. Сообщаю об этом следователю.
Следователь. Вызываем МЧС, будем вскрывать дверь.
Я. Не порите горячку, все уладится.
Судорожно соображая, что делать, вспоминаю, что через два подъезда живет моя тетя, у нее есть запасные ключи. Обысков и допросов у тети, как ни странно, не было, поэтому на всякий случай сообщаю следователю, что дубликат ключей у соседки. Тот начинает нервничать. Идем за ключами – я, адвокат и уже два следователя (второй успел к этому моменту приехать). Еще трое сотрудников до нашего приезда выставлены на дежурство у квартиры.
Домофоним тете. Никого нет. Не сильно удивительно: будний день, 15:00. Тут, как по волшебству, появляется тетя, идущая домой. Я радостно здороваюсь. Тетя, видя странную компанию, настороже. Следователь предельно настороже. Забираю ключи, иду открывать квартиру. С домофоном и первым замком все проходит гладко. Второй по причине поломки был заменен несколько дней назад, но дубликата у тети нет. Вспоминаю об этом, пытаясь отпереть второй замок, и сразу сообщаю об этом следователю. Тот тоном, близким к истерике, сообщает, что вызывает МЧС.
– Не порите горячку, все уладится, – говорю я. Беру у него телефон и в этот раз дозваниваюсь до жены, которая только вышла из метро – была на приеме у гинеколога (метро примерно в пятистах метрах от дома).
Я. Привет, у нас обыск, но мы не можем войти в квартиру. Это Олег.