300 лет российской морской пехоте, том I, книга 1 - страница 25

В 1733 году офицеры морских полков вслед за нижними чинами получили мундиры армейского образца. Указом от 12 ноября 1733 г. Адмиралтейская коллегия предписала: «1) штаб- и обер-офицерам тех полков мундир иметь во всем равно так, как и в полевых от инфантерии полках на штаб- и обер-офицерах; 2) шляпы штаб- и обер-офицеров с золотым же позументом и с бархатом и с ленты; штиблеты всем белые с пуговицами; волосы в косах носить; шпаги штаб- и обер-офицерские с портупеями и с темляками иметь против армейских; 3) штаб- и обер-офицерам иметь эспантоны[30], каковые имеются в армейских полках <…> делать их на сестрорецких заводах, а доколе <…> раздать из наличных, и иметь им протазаны[31]без кистей <…> 4) шарфы и знаки им сделать на счет их <…> шарфы против имеющихся в Ингерманландском полку, а знаки против имеющихся опробованных в коллегии». С этого времени офицеры морских полков стали отличаться от своих армейских коллег только символикой нагрудных знаков. Они получили одинаковые с армейскими офицерами знаки образца 1731 года, но в картуше, под императорской короной, помещался адмиралтейский герб — четыре скрещенных якоря. В соответствии с указом Адмиралтейской коллегии от 9 апреля 1734 г. на серебряных офицерских знаках капитанов следовало золотить корону и герб, а у поручиков и прапорщиков — только корону.

Нагрудные знаки офицеров морской пехоты образца 1731/1734 гг. Знаки этого образца офицеры носили в 1734–1762 гг.

1. Знак для штаб-офицеров (полковников, подполковников, премьер- и секунд-майоров); 2. Знак для капитанов; 3. Знак для поручиков и прапорщиков. Рисунок художника Р. Паласиоса-Фернандеса. 2005 г.

11 июня 1735 г. Адмиралтейская коллегия попыталась регламентировать ношение элементов мундира: «как штатным (то есть штаб-офицерам — Авт.), так и другим офицерам, когда будут в строю, иметь штиблеты кожаные черные, а в знатный парад без штиблетов, в чулках красных, башмаки тупоносые; шпаги иметь всем, какие равных с ними рангов при сухопутной армии определены; а когда кто из флагманов учреждены будут при полках яко полковник, и тогда во время парадов и им такой же мундир иметь какой полковникам определен». В том же году борта кафтанов и камзолов офицеров морских полков по примеру офицеров корабельного флота стали богато обшивать золотым позументом, что особо отметили «Санкт-Петербургские ведомости» 18 августа 1735 г.: «На офицеров ново- учрежденных морских полков надлежит несколько 1000 аршин золотого позументу подрядом заготовить».

С 1737 года все снаряжение гренадерских офицеров морских полков копировалось по образцам Ингерманландского пехотного полка (бывший шефский полк светлейшего князя А.Д. Меншикова), имевшего со времен Петра I привилегированное положение. Кроме нагрудных знаков, у офицеров гренадерских рот морская символика сохранялась на гренадерских шапках (см. выше). В отличие от офицеров фузелерных рот они носили через плечо патронные сумы, а также поясные лядунки, крышки которых были украшены позолоченными бляхами. Об их внешнем виде можно судить по редчайшему экспонату из собрания Государственного исторического музея — латунной кружке, сделанной из бляхи гренадерской лядунки. На ней по центру выбит государственный герб, а по углам помещены адмиралтейские гербы — четыре скрещенных якоря.

Вплоть до конца Семилетней войны офицеры морской пехоты ничем не отличались от своих армейских собратьев. В 1745 году Адмиралтейская коллегия даже специально подтвердила, «что обретающиеся во флоте при солдатской команде штаб- и обер-офицерам мундир иметь во всем против того, как в армейских полках имеют». Только штаб-офицерские шляпы украсили «пристойным плюмажем».

Капитан генерал-майорского ранга Михаил Леонтьевич Мельников. Портрет кисти неизвестного художника. 1790-е гг. (Музей-усадьба «Кусково»). В 1761 г. мичман М.Л. Мельников находился в Кольбергской экспедиции. В 1769–1774 гг. он участвовал в Архипелагской экспедиции, был в сражениях при Чесме, Напали-ди-Рамано, при десанте в Митилинской бухте на острове Лесбос.