33 желания - страница 17

— За кого? — на секунду посветлевшее лицо Ильи становится совершенно растерянным.

Я понимаю, что терять мне уже нечего, и рассказываю ему всю историю с самого начала. Про звонок Алёны, про подарок, про акцию «тридцать три». Он слушает и сдержанно посмеивается. Это приятно. Значит, есть чувство юмора у человека. Довожу до части с цветами и бывшим, он немного хмурится, но всё равно продолжает кивать головой, показывая, что слушает.

— Тут вот какое дело, — начинает Илья, когда я умолкаю. — Я как раз зашёл дядьку проведать. Вдруг звонок в дверь. Открываю — на пороге узбек. Кешельме-бешельме, не понимаю, чего он от меня хочет. Трясёт букетом, суёт бланк. Я смотрю адрес не наш. Ну то есть улица, дом наши, а квартира не наша. Ну и конечно, я ему пытаюсь объяснить, а он на меня вылупился и чуть не плачет, мальчишка совсем. Дядя Саша мне кричит: «Да возьми уже и отпусти с миром человека». Мол, это Машеньке, соседке, наверняка цветочки. Она, дескать, говорила, что у неё в конце июля именины. Ну я плюнул, забрал букет и подписал бумажку. А потом к тебе пошёл.

Я слушаю и посмеиваюсь над анекдотичностью ситуации. Кому ведь рассказать, не поверят. Скажут: «Глупости всё. В жизни так не бывает».

— В своё оправдание могу сказать, что со мной впервые такое, — покраснев и насупившись, продолжает Илья. — Я прежде никогда и ни от кого голову не терял. А тут обо всём забыл: и про дядьку, и про работу. К старику, конечно, я заглянул утром, но вот из-за того, что не выполнил некоторые договорённости накануне, пришлось вечером задержаться.

Подходит официантка. Я, не раздумывая, заказываю дежурное блюдо и чашку кофе, Илья повторяет за мной, лишь бы спровадить нарушительницу момента побыстрее.

— Ну ладно, вроде разобрались, — провожая её взглядом, говорю я. — Но что дальше?

Не знаю почему задаю этот вопрос. Он почему-то кажется мне совершенно логичным и правильным. Илья, разумеется, будет думать, что я опять тороплю события. Но во-первых, он ведь уже знает, с кем имеет дело, а во-вторых, мы ведь не дети уже, чтоб играть в игры.

— Как я уже говорил, ты мне нравишься, Маш. С тех пор, как впервые увидел тебя во время переезда в эту квартиру, — ответил Илья, подняв на меня свои гипнотические карие глаза. — И я хотел бы чего-то серьёзного.

Мне нравится слышать признание из его уст, такой простое и милое. Хочется ответить ему, что это взаимно, что он тоже мне нравится. Настроение становится игривы, флиртующим.

— Настолько серьёзного? — двусмысленно спрашиваю я, открыто улыбаясь. 

— Ты позволишь мне ухаживать за собой? — отвечает он совершенно обескураживающе, заставляя меня немного пристыдиться своих пошловатых мыслишек.

Внезапно до меня доходит истинный смысл вопроса. И я проникаюсь к Илье какой-то совершенно другой симпатией. Дело даже не в романтике. Мы уже знаем, что подходим друг другу, как сексуальные партнёры, вот только мы понятия не имеем друг о друге, как о людях. Но мы оба нуждаемся в долгосрочных и перспективных отношениях. А они не строятся на одном только сексе. Потому я киваю, соглашаясь на его предложение. Нам нужно лучше узнать друг друга.

Для меня всё ещё в новинку, что меня забирают с работы домой. Терпеливо ждут на парковке, открывают дверь автомобиля, пристегивают ремень безопасности. Зовут «Марусей», «Маней», «Машенькой» громко, не стесняясь, прямо при подчинённых моих, приставах. Поначалу я сильно тушевалась от такого. Казалось, он подрывает мой авторитет. Но вышло даже наоборот: сотрудники, разглядев во мне человека почти семейного, стали больше доверять моим решениям.

Впрочем, это, пожалуй, единственная вольность, которую Илья позволяет себе на людях. Он вообще очень сдержанный обычно, не лезет обниматься, не целует в общественных местах. Максимум деликатно предложит руку, когда выхожу из машины. И в этом есть что-то интригующее. Я-то ведь знаю, каким он может быть страстным и смелым. С моего согласия, разумеется.

За эти пару месяцев, что мы встречаемся, он не часто оставался у меня. То у него дела, то мне рано с утра на работу. Плюс забота о пожилом родственнике. Но на недостаток внимания мне грешно жаловаться.