50 оттенков ксерокса - страница 50

— Держи, — вслепую протягиваю через стол коробку с соком и пластиковый стаканчик, бери не стесняйся!

— Чего мне стесняться, — как-то загадочно отвечает парень.

Ветер ревёт и завывает так, что я радуюсь своей находчивости. Подумать только, не было бы этой дачи, я бы там промокла до нитки, да ещё какой-нибудь сломанной веткой могло бы зашибить. За окном хлещёт дождь, и слышно моего собеседника так себе. Поэтому, обменявшись парой фраз, мы молча пьём сок. Я задумываюсь над тем, как романтично все выходит. Ночь, дождь, незнакомец — какой отличный сюжет для фильма. Главное, чтобы не фильма ужасов, грозит мне пальцем внутреннее парнокопытное, мало ли, кто этот незнакомец. Словно из вредности, свинья начинает барахтаться где-то в районе желудка и производить от голода непотребные звуки. Раздается громогласное "бурлрлрлумм!", которое не перекрывает даже шум ливня. Я краснею от смущения, хоть в темноте и не видно... Ну вот почему с героинями любовных романов такого никогда не происходит, а со мной вечно что-то дурацкое случается!

Мой сосед вежливо делает вид, что ничего не случилось. За это я мысленно пририсовываю ему жирный плюс. Я обречённо шуршу пакетом.

— У меня тут ещё хлеб есть и сосиски, давай их слопаем, что ли... Тебя ведь не смутит, что они сырые?

— Буду признателен. Я жутко голодный, — доносится из темноты рядом.

Некоторое время мы жуём сосиски. Да уж, тот ещё деликатес. Я честно выбрала подороже и понатуральней, но в "Колоске" они все так себе. Горячие, приправленные дымом костра, они бы были намного вкуснее, но что уж есть, то есть. Внутренняя хрюшка с набитым ртом рассуждает что-то о глутаматах и красителях. Когда опасность скончаться от голодных мук благополучно минует, я продолжаю разговор, несмотря на шум разбушевавшейся погоды.

— Последний раз я пила здесь портвейн, — напускаю на себя ностальгическую тоску и таинственность.

— Круто, — соглашается парень. — И часто ты по подобным местам выпиваешь?

— Это в детстве было, — фуф, чуть не сказала "в молодости", а он ещё подумает, что я старушка...

— В детстве? — в его голосе звучит недоумение.

— В старших классах, — тут же исправляюсь я, — мы тут с девчонками, бывало, сидели. А ты тут какими судьбами? — я поспешно перевожу тему, пока ещё чего не ляпнула.

— Да так, — вздыхает парень, — знал бы я, что утренний выезд на природу обернётся так, сидел бы дома.

— В смысле? — не поняла я.

— В том, что мне, похоже, придётся ночевать в этом гостеприимном месте.

— Так ты не с дач?

— Нет. Мы с одногрупниками на пикник приехали. Я с ними повздорил и решил махнуть обратно в город. На автобус опоздал, маршрутки тоже уже не ходят, а таксисты в такую погоду сюда не поедут, — честно излагает мне свою историю сосед по укрытию.

— Да, дела, — сочувственно киваю я.

Мы сидим, а дождь все не прекращается. Льёт и льёт, принося в древнюю комнату терпкий грибной запах. Я пытаюсь гадать, как выглядит мой собеседник. Даже покрикивая, его голос остаётся вежливым и скромным. Хорошо, что мне попалась такая компания, интересно, что бы я делала тут целую ночь?

Кстати, странно, почему меня никто не ищет? Я потянулась за телефоном, но в кармане рубашки его не было. Я охлопываю себя. Чёрт, выронила! Ну конечно. Бежала и выронила. Я встревоженно хватаюсь за голову и вспоминаю, как Катька берёт его позвонить и кладёт на стол... Ну да, там он и остался, и значит, мне уж точно не подать сигнал бедствия. Ладно, это всё равно лучше, чем если бы я потеряла его тут.

— Ты что-то потеряла? — ориентируется на слух незнакомец.

— Да нет, ничего. Телефон не взяла...

— Может, тебя до дач проводить? — словно прочитав мои мысли, предлагает мой таинственный собеседник. — Тебя, наверное, все уже потеряли.

— Спасибо, не надо, — вежливо отказываюсь я.

— Может, и действительно не надо, тебя там парень, наверное, ждёт, — смутившись, предполагает товарищ по несчастью.

— Не беспокойся, парня у меня нет, — решительно заявляю я, наслаждаясь возможностью заявить об этом во всеуслышанье. На ум приходит Дашкин Виталик. Если бы сейчас тут сидела не я, а она, он бы нипочём не поверил в возможность платонической беседы с незнакомым мужчиной в тёмной-тёмной комнате...