500 лет до Катастрофы - страница 25

Когда Снайдеров пришел в себя, оказалось, что он лежит, уткнувшись носом в металлоасфальт, и карабина с ним уже нет, а в голове пусто и звонко, как в железной бочке. Алек с трудом поднялся на ноги и осмотрелся, хотя из-за пыли и отсутствия освещения вокруг ничего не было видно.

Перевернутую машину патруля он разглядел в стороне, и вокруг нее лежали неподвижные тела товарищей. Алек хотел было кинуться к ним, чтобы убедиться что не ему одному повезло остаться в живых, но вдруг откуда-то из пылевого облака послышались громкие голоса, и какое-то шестое чувство подсказало Снайдерову не двигаться.

Разговаривали двое мужчин, быстро проходивших в нескольких метрах от Алека. В свете звезд были видны лишь их смутные силуэты.

Первые же слова из их диалога заставили Снайдерова напрячься и заняться поиском чего-нибудь, что могло бы послужить средством самозащиты.

— …они там все еще стонут, Граг, — верещал тонкий голос, принадлежавший явно молодому парню. — Слушай, а может, зря мы так, а?.. Может, не надо было пускать весь дом на воздух?

— Стонут — значит, живучие, сволочи, — рассудительно откликнулся басом другой, что был постарше. — Как тараканы… И относиться нам с тобой к ним надо не иначе, как к тараканам, ибо они расплодятся и заполонят всю планету!.. И дом этот ихний был — самое натуральное тараканье гнездо, там и жалеть-то некого. Ты не о них думай, Бир, а о том, что эти саботажники натворили и еще могут натворить! Разве не они кокнули твоего брата, скажи?

— Они, — послушно подтвердил тонкоголосый.

— Разве не они готовились взорвать ядерную станцию в Петробалтийске, чтобы сорвать подготовку к Плану?

— Известное дело: они, баклажаны «синие», — подтвердил молодой.

— Ну а тогда что ж ты и сам мучаешься, и меня изводишь?

— Так ведь они тоже люди, Граг!

— Люди? — удивился бас. — Даже дикие звери заботятся о своем потомстве, а эти начхали на своих правнуков — и ты их еще называешь людьми?! Вот что кончай болтать, иначе я тебе сейчас точно физиономию испорчу. Давай-ка лучше ноги уносить, пока сюда не нагрянули эти… блюстители порядка, мать их за ногу!

— Кстати, там вон машина с патрулем под взрывную волну попала, — сообщил молодой. — Дернул вeдь черт как раз в этот момент проезжать здесь!

— Ну, тут уж мы не виноваты, — рассудил бас. — Лес рубят — щепки летят, Бир. А волна на этот раз ха-арошая у нас с тобой получилась. И дом этих гадов мы аккуратно снесли, соседние домики даже не шелохнулись, только стекол лишились… В будущем надо будет только вакуумными пользоваться.

Голоса удалялись в темноту????? туманное марево, постепенно стихая. Контузия, видимо, оказалась легкой, потому что боль в голове Снайдерова стихла и он смог, соображать. Настолько, что вспомнил про пистолет в набедренной кобуре, заряженный пулями с самонаводящимися головками.

Он потянулся к тому месту, где должны была быть кобура, и застонал от боли в кисти. Проклятье, все-таки это случилось с ним! Пара пальцев наверняка сломано, да и, судя по всему, кистевой сустав поврежден так, что неизвестно, сможет ли он вообще когда-нибудь восстановить работоспособность руки.

Пришлось выцарапывать пистолет левой рукой… С трудом, но Снайдеров все же справился с этой задачей.

Перевернувшись на живот и положив для верности руку с пистолетом на обломок стеклобетонной плиты, Алек навел ствол в ту сторону, куда удалились голоса мужчин, и, ничего особенного не ощущая при этом, несколько раз надавил кнопку спуска. Отдача толкнула руку, словно пистолет протестовал против стрельбы по живым мишеням, а из темноты раздался пронзительный, почти нечеловеческий вопль.

Подняться на ноги Алеку удалось лишь с третьей попытки. Качаясь из стороны в сторону, спотыкаясь об обломки и кроша ногами осколки стекла, он двинулся сторону, противоположную развалинам. Только теперь он ощутил, что на нем нет шлема и что со лба на лицо стекает что-то теплое и липкое. Далеко идти Снайдерову не пришлось. Тот что постарше, был убит наповал и лежал неподвижно с раскоряченными ногами. Кричал тонкоголосый. Пуля, видимо, перебила ему позвоночник, потому что он корчился, причиняя себе каждым движением все больше боли. Но, как ни странно, он был еще в сознании. Увидев Алека, раненый жалобно запричитал: