7 дней в июне. Том 2 - страница 64
— Ты, идиот! Следующие!
«Боже, сколько с ними сутолоки, сколько у них лишних движений и метаний. Почему их не учат этому в мирное время, ведь это же так просто!»
Второй борт поднимается в небо.
Алекс махнул рукой на прощание и развернулся.
Снял очки. Вытер лоб.
«И тут снова как тогда… Как в Ираке…» — последнее, что успел подумать Алекс Кшетуский, первый сержант, русский поляк из Америки.
Удар.
Всё.
Гаснущее сознание уловило затухающий крик:
— Снайпер!
Александр Суров. Разведчик. Кяхта.
— Подъём! — так громко и пронизывающе, может орать только дядька. — Встаём, обуваемся и наряжаемся по полной! Три минутыыы, время пошло!
Вот и всё, теперь утренний кросс без скидок — девять километров в полной выкладке. С переправой через речку и обратно.
Старшина, таково звание дяди Серёжи, бежит как лось — у него это фамильное — громкий голос и железная дыхалка. В остальном — тот же второй день, просто ещё больше препятствий, которые надо преодолеть.
А потом всё закрутилось и завертелось… Видимо, командиры решили, что нас довели–таки до нужных физических кондиций, и загнали в учебные классы. Там уже началось вбивание в наши головы информации по местному — восточному — и западному ТВД. Запоминали сколько и где, какие дивизии, полки и батальоны, сколько танков, орудий, самолётов. Запоминали организацию и структуру всего — от отделения до армии, сколько пистолет–пулемётов в роте вермахта и мечей в «кокутае» императорской армии Японии… Зазубривали штаты и численность, разбирали задачи и карты.
После обеда — на стрельбище. Своё оружие приказали оставить и повезли на грузовиках.
Там уже организовали учебные места: откуда–то притащили форму вермахта и японской императорской армии, настоящее оружие и боеприпасы к нему: МГ‑34, МГ‑42, МП‑38/40, маузеры — от самой винтовки до карабина, самозарядки, гранаты — «толкушки» и «яйца», форму — от рядового до офицера. Сначала показали, как разобрать, собрать, затем как зарядить и разрядить. После чего, если видели что усвоил — допускали и пострелять.
Мне, как связисту, дали пострелять из парабеллума и «МП». Из винтовки расстрелял одну обойму, но как–то средне — хоть и точно бьёт, но уж больно она громоздка и перезаряжать надо. «МП» не плох. Только за магазин не надо держаться, как в кино показывают. Патроны, оказывается, от этого перекашивает. Держать его надо за ствол и в перчатке. А еще «МГ» удалось подержать… Тяжёлый. Ощутимо. Но скорострельный. Надо сказать, что пулемётчики его осваивали довольно плотно — патронов не жалели.
Затем нас учили, как правильно искать у немцев документы, все эти жетоны, корочки и прочее. Для офицеров рядом какой–то пожилой дядечка рассказывал, как правильно надеть форму унтер–офицера, офицера и особенности ношения. Нам же просто показали, как одеты военнослужащие противника, и дали примерить форму.
Разумеется, всё это мы снимали на камеры сотовых. Вот я — в форме ефрейтора, с закатанными по локоть рукавами и «парабеллумом». Дядька же в форме оберста вышел прямо как «белокурая бестия». Мда… Причём так, что с оригиналом можно было перепутать. Инструктор даже попросил разрешения сфотографировать его. Особист, поправив портупею с кобурой от «Вальтера» и одернув чёрный китель с рунами «электрика» в петлице, разрешил.
После примерки формы, мы вернулись обратно к учебным местам. Там уже были разложены мины используемые вермахтом — противопехотные, противотанковые, сигнальные, и разнообразные детонаторы к ним.
Вновь пошла зубрёжка и наработка навыков. Немецкие наставления по минно–взрывному делу, уставы и инструкции, и прочее — как в вермахте организовывали охранение стоянки, колонны, сигналы и так далее и тому подобное.
С оружием и всем тем, чем к нам припёрлись немцы, мы провозились до вечера. А после ужина на наши гудящие головы вывалили уже японцев.
Японский городовой!
— Какая сволочь узкоглазая придумала этот механизм подачи патронов! Мне чуть палец не отрубило!
— Цыц! Доорёшься сейчас у меня! — инструктор показывает рукой на станковый Тип 92. — Будешь его таскать в одно рыло.
Когда совсем стемнело, нас завели в классы. Там уже у каждого спрашивали про всё то, что показывали и вбивали в голову утром, днём и вечером.