9 дней падения - страница 10
— Как только накормим этих выродков[10]. А вам какое дело?
— О моих делах не беспокойтесь, лучше подумайте о своих. Состояние этого поезда отвратительно. Немедленно выведите людей из вагонов, затем очистите их, положите свежую солому и накормите всех. Вам ясно?
— Очистить? Мне и моим людям? — Ухмыльнулся лейтенант. — Вы, должно быть, шутите.
— Должно быть, вы оглохли, — быстро парировал Федоров. — И, возможно, еще и ослепли. — Затем он сделал то, что видел однажды в кино, хотя не мог вспомнить, в каком именно. Он встал, вытянув руки вдоль боков напротив лейтенанта, а затем поднял правую руку и громко щелкнул пальцами, словно подзывая злую собаку.
— Старшина!
Послышались тяжелые шаги по гравию железнодорожной насыпи, и крепкий сибиряк появился на сцене.
— Товарищ полковник? — Сухо сказал он, явно будучи намного опаснее любой собаки.
— Старшина, лейтенант, должно быть, оглох. Он, по-моему, не понимает приказа. Что вы думаете?
— Прискорбно, товарищ полковник, — сказал Трояк, смерив лейтенанта жестким взглядом.
— И, должно быть, лейтенант еще и ослеп, потому что, похоже, не видит, что перед ним стоит полковник НКВД.
— Совсем ослеп, товарищ полковник, — сказал Трояк, сознательно подавшись вперед.
— Согласен. Можем ли мы что-то сделать, сержант?
— Товарищ полковник, возможно, товарищу лейтенанту нужны новые очки, — сказал Трояк, снимая с рук перчатки, глядя на офицера убийственным взглядом. Он заметил, как его рука медленно потянулась к кобуре на левом бедре, и он добавил голосом настолько враждебным и угрожающим, что от него действительно могла застыть кровь в жилах. — А если товарищ лейтенант еще и настолько повредился головой, чтобы попытаться выхватить пистолет, возможно, следует оторвать ему голову и засунуть ему в задницу.
Трояк сжал зубы и сделал два шага вперед, не отрывая взгляда от лейтенанта, давя пугающей силой и массой. Лейтенант инстинктивно отпрянул, словно перепел перед каменным великаном. Очень немногие люди могли бы не отступить перед Трояком, особенно с подобным выражением лица.
Федорову пришлось сделать усилие, чтобы сохранить серьезное выражение лица. Он повторил приказ:
— А теперь вы и ваши люди оставите оружие сержанту и найдете лопаты, лейтенант. Затем вы почистите оба вагона. Положите туда свежей соломы, убедитесь, что все люди будут накормлены и поставите по бочке воды с чашками в каждый вагон. И сделаете это в темпе! Поезд должен следовать по расписанию, как вы сами сказали мне минуту назад.
Лейтенант НКВД был в ярости, но явно напуган. Его взгляд метался от Федорова к Трояку и обратно, а рука все еще держалась на кобуре. Он покосился на своих людей. Трое все еще стояли у открытой двери вагона с винтовками с примкнутыми штыками в руках и смотрели на лейтенанта, задаваясь вопросом, что им делать. Один из них медленно поднимал винтовку, направляя ее на Федорова, пока не услышал новый голос. Зыков пристально следил за ними, в особенности за вооруженными. Он спокойно вышел на всеобщее обозрение, держа наготове российский спецназовский пистолет-пулемет.
— Наконец-то работа для моего «Бизона-2», — сказал он, указывая на оружие, направленное на солдат. — Патроны повышенной мощности девять на восемнадцать от пистолета Макарова в шнековом магазине на шестьдесят четыре штуки[11]. Семьсот выстрелов в минуту. То, что нужно, чтобы зачистить помещение. — Он стоял, глядя на солдат с мрачной улыбкой.
Наконец, лейтенант отдал приказ:
— Опустите оружие и делайте так, как говорит товарищ полковник, — сказал он с явным напряжением, покраснев от гнева и унижения. Затем он повернулся к Федорову. — Это неслыханно! Начальник службы охраны захочет узнать об этом, я вас уверяю.
— И где он? Где-то здесь? — Федоров огляделся по сторонам. — Так где он? Еще кому-то нужно разъяснить, как делать свою работу?
Лейтенант бросил окурок на землю и, кинув досадливый взгляд, повернулся, но Трояк положил ему на плечо руку, удерживая на месте, а затем ловко вытащил пистолет из кобуры.
— Он же оглох, товарищ полковник. Собрался уйти, не сдав мне оружие, как вы приказали.