95-16 - страница 17
Затем он сел и, глядя перед собой невидящими глазами, пробормотал бессвязно:
— Оставьте меня… Не буду… вздохнул глубоко и запел: «Со святыми упокой»… — Не беспокойся, не найдут, — утешал он кого-то. Затем разразился площадной бранью и снова упал на топчан.
Шель понаблюдал за больным и, решив, что тот теперь пробудет в беспамятстве по меньшей мере несколько часов, подошел к столу и написал на листке, вырванном из блокнота:
«Герр Лютце! Мне нужно обязательно поговорить с Вами. Я живу на Эйхенштрассе в комнате Леона. Приду к вам завтра, часов в девять утра. Дождитесь меня, пожалуйста. Ян Шель».
Он положил записку рядом со свечой, задул пламя и покинул мрачный блиндаж.
Возвращаясь в город, Шель пытался осмыслить все, что произошло. Джонсон утверждал, что Леон якобы был душевнобольным. Слова алкоголика Лютце могли быть просто пьяным бредом и, во всяком случае, полного доверия не заслуживали. Что скрывается за всем этим? Где, как и у кого можно получить конкретные, достоверные сведения, узнать всю правду? Журналист не знал в городе никого, кроме Джонсона, а тот к его сомнениям относился скептически.
Шель вышел на одну из главных улиц и остановился у зеленого сквера с бронзовым памятником Гёте, раздумывая, как провести время до вечера. Тут он вспомнил, что есть еще человек, у которого можно получить сведения о Леоне, — лечивший его врач, доктор Менке.
«Возможно, я ничего нового не узнаю, — думал Шель,— но, по крайней мере, буду уверен, что сделал все возможное для выяснения этого дела, если оно в самом деле требует выяснения».
Он остановил проезжавшее мимо такси. К его удивлению, за рулем сидел тот же шофер, который вез его раньше.
— Мы снова встретились! — сказал Шель, заглянув в машину.
— Как видите, — улыбнулся шофер. — Бензин стоит дорого, и я там дожидался пассажира, чтобы не возвращаться порожняком. Теперь еду домой, но могу вас подвезти. Садитесь. Вам куда?
— Мне нужно к доктору Менке, но у меня нет его адреса. Вы не знаете, где он живет?
— Знаю! Это один из лучших врачей в Гроссвизене. Но подождите меня минуточку, пожалуйста. Я позвоню жене, предупрежу ее, что опаздываю к обеду.
— Ради бога! Я не тороплюсь.
Шофер вошел в будку телефона-автомата, прикрыл застекленную дверь и набрал номер. Дожидаясь, пока ответят, он наблюдал за Шелем.
— Алло! 95-16?
— Я у телефона.
— Говорит Нойбергер. Я везу мужчину в коричневом костюме к доктору Менке.
— Хорошо. А как обстоит дело с Лютце?
— Он получил деньги и напился. Мужчина в коричневом, должно быть, искал его, нашел в трактире «Сокол» и вскоре отвез в блиндаж в невменяемом состоянии. Вернувшись оттуда, он остановил меня и попросил отвезти к доктору Менке. Теперь ждет в машине.
— Это все?
— Да.
— Хорошо. Отвезите его к доктору, а потом можете заниматься своими делами.
Нойбергер вернулся к такси.
— На моей работе никогда не знаешь, в котором часу вернешься домой, — объяснил он. — И я всегда предупреждаю свою Фриду, чтобы она успела приготовить поесть…
Ехали всего несколько минут. Остановив машину у белого старинного особняка, шофер сказал:
— Вот мы и приехали. Доктор Менке принимает, кажется, до шестнадцати часов.
Шель посмотрел вслед отъезжающей машине, толкнул калитку и очутился в большом, старательно ухоженном саду. На посыпанной красным гравием площадке у самого входа в дом возился широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, среднего роста и атлетического сложения. У него были светлые, коротко подстриженные волосы. Он производил впечатление юноши, не по годам развитого физически. Одет он был в шорты и рубашку с засученными рукавами, в руках держал секатор. Заслышав шаги, мужчина выпрямился и вызывающе посмотрел на гостя.
— Куда вы?
— Я хотел бы увидеть доктора Менке.
— У него две ноги, две руки и одна голова. В зоопарке есть экземпляры поинтереснее.
Шель остановился, пораженный наглостью блондина. Тот начал размахивать секатором, исподлобья наблюдая за журналистом.
— Чего ты ждешь, малыш? — спросил он, помолчав. — Дать тебе двадцать пфеннигов на автобус?
— Вы, должно быть, один из душевнобольных пациентов доктора? — спросил Шель невозмутимым тоном.