А что, если бы - страница 18

Входе состоявшейся в северо-западной Анатолии битвы при Гранике, первого крупного столкновения Александра Македонского с персами, молодой царь едва не расстался с жизнью. Греко-македонские войска Александра вступили в сражение с персидской армией, находившейся под совместным командованием нескольких сатрапов и включавшей в себя, помимо местной анатолийской кавалерии, отряды пеших греческих наемников. Вражеская рать заняла позиции за неглубокой, что позволяло перейти ее вброд, но имевшей крутые, обрывистые берега рекой Граник. Полководцы Александра рекомендовали проявить осторожность. В конце концов, царю было всего двадцать два года, ему еще многому предстояло учиться; а серьезная неудача в начале похода могла погубить всю кампанию прежде, чем она успела по-настоящему развернуться. Однако Александр не внял голосу благоразумия и, оседлав своего знаменитого коня по имени Буцефал (Бычья Голова), лично повел ударный отряд тяжелой кавалерии в лобовую атаку через реку и вверх по обрыву. Среди прочих воинов царь выделялся весьма приметным белым плюмажем на шлеме. Под яростным натиском персы отступили, позволив македонцам глубоко вклиниться в их ряды, что, возможно, являлось частью тактического замысла. В результате вышло так, что увлекшийся стремительным наступлением Александр с немногочисленными соратниками оказался отрезанным от основного македонского войска.

В этот критический момент битвы попавшему в окружение царю пришлось вступить в рукопашную, и некий знатный перс по имени Спифридат нанес ему тяжкий удар секирой по голове. Шлем выдержал, но наполовину оглушенный царь уже не мог сопротивляться. Второй удар наверняка оказался бы роковым и для Александра, и для затеянной им военной кампании. В эти мгновения решалась судьба Персидского царства и определялся ход истории Запада. Хотелось бы знать, промелькнула ли перед Александром в страшный миг ожидания неминуемой гибели вся его недолгая жизнь? И как могло случиться, что столь многое в судьбах мира оказалось в зависимости от одного-единственного удара?

Родившийся в 356 г. до н.э. в Македонии[40], Александр был сыном царя Филиппа II Македонского и Олимпиады из Эпира (нынешняя Албания). Впрочем, царем Филипп сделался всего за три года до рождения сына, после того как его брат царь Аминта III погиб в сражении[41]. До воцарения Филиппа Македония представляла собой небольшую, частично эллинизированную[42] страну, зажатую между могущественным Персидским царством на востоке и воинственными дунайскими племенами на севере и западе. И с той и с другой стороны исходила угроза самому существованию захолустного государства, проигрывавшего и в сравнении с южными соседями — высокоразвитыми эллинскими полисами. Во внутренней жизни господствовали полунезависимые военные вожди, признававшие слабую центральную власть лишь настолько, насколько считали это выгодным. Однако благодаря экономическим преобразованиям, дальновидной дипломатии и военно-техническим нововведениям, таким, как длинное копье-сарисса, и метательные машины, Филипп изменил положение коренным образом и в кратчайшие сроки. К тому времени, когда Александру исполнилось десять лет, Македония являлась сильнейшим государством на Балканском полуострове. Первый удар был нанесен по дунайским племенам, а затем очередь дошла и до граничивших с Македонией греческих полисов: разграбление Олинфа в 348 г. потрясло весь эллинский мир. Многие города оказались вынужденными заключить с Македонией неравноправные союзы. Даже гордые и могущественные Афины после нескольких унизительных поражений, как военного, так и дипломатического характера, согласились принять мир на македонских условиях.

 Тем временем, в лице Александра царь готовил себе помощника в делах управления, а затем и преемника. Царский сын получил отменное и разностороннее воспитание: в интеллектуальной и культурной сфере его наставником был великий философ Аристотель, а в военной и политической — собственный отец, возможно виднейший полководец и государственный деятель своего времени. Необходимое правителю мрачное искусство интриг юноша осваивал в коридорах царского дворца в Пелле, благо при македонском дворе не было недостатка в кознях и заговорах, неизбежно сопутствующих соперничеству борющихся за влияние клик. Правда, в наполовину варварской стране тайное зачастую становилось явным: во время затяжных пиров, подогретые обильными возлияниями представители македонской знати вступали в открытые перебранки, а порой дело доходило и до драк. По некоторым сведениям, на одной из таких пирушек Александр повздорил и едва не сцепился с отцом.