... а Ганг течет дальше - страница 10

Индианкам не приходится тратиться на портних, но в вопросах туалета они не менее притязательны, чем остальные женщины мира. Индийская модница не станет каждый день носить одно и то же сари, да к тому же под этим названием может скрываться и простой ситец, и драгоценная шелковая ткань с прекрасным орнаментом или золотым шитьем стоимостью в сотни и тысячи рупий. Как видите, в этом отношении Индия ничем не отличается от других стран, с той лишь разницей, что мужей с озадаченны ли лицами можно встретить не у портних, а у продавцов сари. Наряды, которые индийские женщины, словно волшебницы, создают из простого куска ткани, так разнообразны, исполнены такого изящества и достоинства, что сари по праву считается самой прелестной одеждой в мире.

На улицах Дели наряду с сари встречается и национальный пенджабский костюм. Он, пожалуй, удобнее сари, так как состоит из широких штанов и надетого поверх них пестрого прилегающего платья с разрезами по бокам на китайский манер. Тончайшая шаль — главная деталь одежды, помогающая женщине из Пенджаба подчеркнуть свою индивидуальность.

В труднодоступных для транспорта узких переулках Старого Дели, где могут пройти лишь пешеходы, я видел нескольких застенчивых, пугливых мусульманок. Не тщеславным женским кокетством, а мужской ревностью рождено их одеяние. Белое, без украшений платье наподобие мешка, так называемая бурка, полностью скрывает фигуру и лицо женщины — все, что придает ей красоту. Даже руки спрятаны под этим белым балахоном, ниспадающим до самых пят, и только на уровне глаз сделаны небольшие прорезы, в которых нет-нет да и блеснут глаза. Но теперь в городах можно встретить свободомыслящих мусульманок, убеждения которых отразились на их внешнем виде: они уже не закрывают лица[5].

Со временем чадра и замужество несовершеннолетних станут в Индии редкими явлениями, и наши внуки с удивлением будут о них читать.

В стороне от шумной Чандни Чок начинается квартал ремесленников. Лишь наиболее преуспевающие из них владеют настоящей мастерской, остальные же располагаются со своими инструментами прямо на улице.

У входа в дом сидел токарь по дереву. Он наносил дугообразную резьбу на кусок дерева и стальным острием искусно гравировал орнамент. Рядом слесарь разбирал велосипед и раскладывал его части вокруг себя. А посреди улицы пылали древесные угли, из которых кузнец вытаскивал раскаленные куски железа и стучал по ним молотом. То, что своими тонкими, как стебельки, руками он мог подымать тяжеленный молот, казалось величайшим чудом делийского базара.

Здесь можно встретить людей в темных костюмах, за которыми следуют слуги с зонтами, прикрывая их от солнца. Это «ученые мужи», владеющие грамотой. Они направляются, в район адвокатов, писцов и пишущих машинок, весьма популярный в Дели. Ведь в городе, как и во всей Индии, столько безграмотных! И как обойтись без помощи писца или адвоката, когда надо послать кому-нибудь письмо или написать прошение! Только единицы могут пока еще сделать это сами.

Было бы естественным предположить, что при бедности населения адвокаты вряд ли могут похвастать обширной клиентурой. Ничуть не бывало. Потомство у индийцев, как правило, многочисленное, завещания составляются очень редко, и постоянно возникают споры из-за наследства. Вымогательство ростовщиков и задолженность крестьян также создают более чем достаточно поводов для конфликтов и судебных тяжб. Не удивительно, что адвокаты наживают целые состояния.

Среди калейдоскопа вывесок мое внимание привлекла одна, красовавшаяся над невзрачной на вид мастерской. Вывеска внушала прохожим, что здесь… «Дворец слоновой кости». Владелец «дворца» Шри Рамчанди превозносил совершенство резьбы по — слоновой кости своих мастеров и усиленно приглашал воочию убедиться в этом. И действительно, то, что скрывалось за неприглядным фасадом, превзошло все ожидания. Восемь резчиков, трудившихся в убогой хибаре с раннего утра до поздней ночи, превращали бивни слонов в изящные, невесомые, словно сотканные из воздуха фигурки и великолепные филигранные изделия. Они создавали бесценные шедевры, которые в ожидании покупателей пылились на полках в полумраке мастерской. Миниатюрные слоны соседствовали здесь с более внушительными изображениями богов. Вдохновением художника могучий бивень длиной в 2 метра был превращен в подлинную поэму из кости, воскресившую прелестную легенду о Раме.