А главное - верность... Повесть о Мартыне Лацисе - страница 11

— Нам доподлинно известно: часа полтора назад из вашей квартиры вынесли саквояж, набитый этими прокламациями.

— Так же бездоказательно, как это ваше утверждение, могу заявить: они вынесены из вашей квартиры. Я юрист и очень опытный! — Громов старался преодолеть страх и подавить этого мастерового своей ученостью.

Однако Иван Иванович-старший знал, что делать. Вышел в коридор, где ожидала Ангелина.

— Следуй за мной, барышня, и выведи на чистую воду заядлую эту вражину!

Когда Покотилов-старший ввел Ангелину в кабинет, Громов вперил в нее взгляд и начал очень пристально разглядывать, так пристально, словно колебался — знает ли ее или нет. Подошел к ней ближе, снял очки, отступил назад. Ангелина молчала, удивленно наблюдая за ним.

__ Не прикидывайся, барин, — сказал Иван Иванович-старший с нарочитой грубоватостью. — Не пробуй мне глаза замазывать, будто первый раз ее видишь.

— Нет, почему, почему, — пробормотал тот, — приходилось, раз-другой была в нашем доме.

В это время в двери показалась девушка в капоте. Не было сомнения — племянница Громова.

— Могу совершенно точно сообщить, когда у нас была Ангелина Корсакова, — на удивление спокойным голосом заговорила она. — Двадцать третьего октября. Это день моего рождения, и она приходила поздравить меня. Подтверди, Лина.

— Нет! Сегодня была. И ты просила меня отнести саквояж!

— Это бессовестная ложь!

— Фу, стыдись! — брезгливо бросила Ангелина. Хотела еще что-то добавить, однако гнев так вскипел в ней, что она повернулась спиной.

— Что вы теперь запоете? — спросил Покотилов-старший.

Неизвестно, кто из них и что сказал бы, но в кабинет вошел Иван Иванович-младший, остановился рядом с отцом и что-то прошептал ему на ухо.

— Ты не шепчи, ты громко, на полный голос, — и, не дожидаясь, сам возвестил: — Тайник! — поднял вверх указательный палец. — Тайник Иван Иванович выстукал. Говори, Иван Иванович, рассказывай!

— А что рассказывать? Просто подумал: не под подушкой же листовки прячет. Может, потайное место имеется? Вот и начал стенку выстукивать. И сразу повезло: выстучал за спинкой кровати. — Вдруг он почувствовал, что говорит отцу, а смотрит на Ангелину, и от смущения умолк.

Покотилов-старший протянул к Громову руку, потребовал:

— Ключ!

Тот испуганно стянул пальцами ворот халата.

— Выбирайте, гражданин: ключ и немедля, тогда одного вас задержим, иначе и родственников придется доставить в Смольный.

— Можете! Мы готовы хоть на Голгофу! — выкрикнула Нина.

Громов подошел, обнял ее, с наигрышем сказал:

— Я один понесу свой крест! — он имел в виду символический крест, а сам снял с шеи золотой нательный крест, на одной цепочке с которым висел ключик.

Все направились в спальню.

Иван Иванович-младший присел у стены на корточки, ткнул пальцем в замочную скважину. Громов опустился рядом с ним, довольно долго прицеливался ключом и наконец отпер дверцу.

Иван Иванович-младший проворно засунул руки в глубокое чрево тайника и вытащил толстую стопу листовок.

Не видел он, с каким удовольствием наблюдает за ним отец.

— Правильный у тебя подход, многие руками ищут, голова к ним довесок, а ты — головой. Справедливо!

Ангелина пристально глядела на расторопного юношу.

Не очень стойким оказался один из главарей черносотенного союза. Если дома он еще кое-как сдерживал страх, то в Смольном, когда его привели в семьдесят пятую комнату, сразу раскис и начал упрашивать, чтобы приняли во внимание его чистосердечное признание.

Нет, он не главный организатор кампании погромов. Он не снимает с себя некоторой доли вины, но всему голова — князь Кекуатов! Не кто иной, как князь Кекуатов, пригласил его к себе и показал текст прокламации. Он спросил, если ли у Громова возможность организовать печатание прокламаций и их распространение. На подобный вопрос он не мог ответить отрицательно, ибо возможности приват-доцента Громова всегда были весьма широкие. Совещание закончилось определенным соглашением: он принял на себя обязанности найти типографию и людей для распространения прокламаций. На расходы получил две тысячи рублей.

В ту ночь так и не пришлось сомкнуть глаз ни Петрову, ни отцу и сыну Покотиловым. Вместе с Громовым поехали за князем Кекуатовым.