А главное - верность... Повесть о Мартыне Лацисе - страница 21

Барон махнул небольшой сухой ладонью. Проходи, мол!

Янис медленно минул барона фон Граббе, офицера, шпика со списком, унтера и солдат, скамейку, где сидел бледный и гордый Антон Салум. Он хотел хоть на мгновение встретиться с ним взглядом, но тот головы не повернул, должно быть, боялся каким-нибудь неосторожным движением выдать парня.

Янис вышел из волостного дома, однако не поспешил скрыться, нет, до конца должен был узнать судьбу Антона.

С ружьями наперевес вывели солдаты Салума. Как мог, высоко поднял он голову. А люди опустили головы и многие сняли шапки. Офицер поставил его к березе.

«Что же это такое? — ошалело метались мысли в голове Яниса. — Неужели сейчас убьют?» — Он уже видел смерть, сам стрелял из школьного подвала, но то были чужие люди, а сейчас убьют Антона… Антона… Даже когда говорил себе: «Убьют Антона», полностью не верил, на что-то надеялся.

Солдаты выстроились шеренгой.

— Меня вы можете убить, — крикнул Антон, — но мои идеи — никогда! Прощайте, товарищи! Доведите начатое до конца!

— Доведем! — ответил кто-то из толпы.

Но Янис не уверен, услышал ли Салум. А в последнюю минуту жизни должен услышать.

— Клянемся! — воскликнул он.

Антон кивнул головой. Ему кивнул, узнал голос и подтвердил, что услышал.

Раздался залп. Салум упал. А офицер сразу дал команду искать крикуна. Но солдат опередил шпик, тот самый господин в штатском, что держал список. Расталкивая толпу, кинулся туда, откуда раздался голос. Однако Янис уже скрылся.

Вот при каких обстоятельствах Янис впервые увидел шпика.

От этого шпика, который остался в замке барона, от карателей он вынужден был с десятком товарищей уйти в лес. Но не просто уйти, чтобы спрятаться, отсидеться, нет, с оружием — продолжать борьбу. Он принял команду на себя. Как-то это произошло само собой — наиболее близкий к Антону Салуму человек, он словно стал его наследником. Да и опыта у него оказалось побольше, потому что все время был при нем, видел, как поступал Салум: где быстро, немедля, решительно, а где в обход, не спеша, с оглядкой.

Лес стоял по колено в снегу. Кроны сосен цвели снежными хризантемами, чернотелые дубы щеголяли лампасами наледи, белыми лентами перевиты косы берез. Одиннадцать пар ног с хрустом окунались в искристый ковер. Только этот хруст и крошил многоверстную тишину…

Короток зимний путь солнца, недолго шагало оно вслед за людьми, скатилось за сосновые кроны, провалилось в темные сугробы раннего вечера, но самым последним лучом успело озарить ледяные сосульки на крыше сенного сарая, и они засверкали, как хрустальная люстра в баронском замке.

— Смотрите, «зимний дворец»! — воскликнул Янис. Он не мог не восхититься игрой света в крупных, будто слоновые бивни, сосульках, но и ирония слышалась в его словах, так жалок был полуразвалившийся сарай. И все же этот сарай приютил их: зарылись в сено, прижались друг к другу, и лишь окоченели, полностью не замерзли. Зато на другой вечер хорошо погрелись у пожарища богатой усадьбы — подожгли хутор серого барона, одного из составителей черных списков.

Сначала Янис думал, что они одни на весь лес, но вскоре повстречались с другой группой, потом в один день — сразу с тремя. Начали объединяться. Оказалось, их здесь больше сотни. И тысячи — целое войско — по всем лесам Латвии. Назвали себя лесными братьями! Бее у них общее, прежде всего — враг.

У Яниса кроме ружья на поясе появился револьвер — снял с убитого казачьего офицера. Командовал карателями подъесаул лейб-гвардии Атаманского полка Краснов. Тот самый Краснов, который через одиннадцать лет, будучи уже генералом, повел на восставший Петроград конный корпус. В очень тревожные октябрьские дни Янис, тогда уже Мартын Лацис, тоже встретился с карателями Краснова, он был среди тех, кто пулей и словом остановили конный корпус. Но то будет через одиннадцать лет… А зимой девятьсот шестого лесным братьям пришлось отойти глубже в леса.

Гибли товарищи. Из десятка, который пришел с Янисом, уцелело лишь трое, но и им смерть угрожала каждый день. Однако шли и шли к лесным братьям новые братья. Не одного из них Янис научил метко стрелять, но главным считал — приобщить их к социализму. Каждый день в одном из «зимних дворцов», куда приходилось перекочевывать, проводил занятия с товарищами. Как бы вступлением была очередная глава из «Спартака» ила «Овода», затем читал и растолковывал «Коммунистический манифест» Маркса и Энгельса, «Две тактики…» Ленина, «Развитие латышского крестьянства» Петра Стучки. Со временем он вошел в число лучших ораторов партии.