А почему бы и нет - страница 15

Всё! Решение принято. Глупое, несуразное, но оно окончательное!

Когда я появился перед цыганским табором, все уже были готовы к отъезду, отходу. Детвора подскочила ко мне и засыпала меня вопросами:

– Какая красивая рубашка. Куда ты нарядился?

– А сандалии! Дай померить.

Я, не отвечая на бесконечные вопросы надоедливых цыганят, прошёл прямо к уже разобранному шатру старого цыгана. Мой решительный вид удивил его, и он сразу спросил:

– У тебя неприятности?

– Нет. Я хочу уйти с вами. Возьмите.

Старый цыган прожил долгую жизнь, много видел, поэтому не проявил никакой реакции, Видно, бывали в его бытности и такие повороты человеческих судеб.

– А как твоя мама? – только и спросил он. – Ты поссорился дома?

– Нет, не ссорился. Она ничего не знает.

– Тебя будут искать.

– Тётя Клара зайдёт к маме и всё ей расскажет. – Я знал, кто остаётся в лагере. Тётя Клара среди них.

– Всё равно будут искать, а мы далеко переезжаем.

– Пусть, она скажет, что я скоро вернусь.

– Зачем тебе это нужно? Ты не сможешь жить так, как мы.

– Я хочу попробовать. Вот Алеко тоже пробовал, – снова вспомнил я Пушкина.

– Хочешь романтики?

– Очень. Очень хочу, – поспешил я ответить, обрадовавшись подсказке цыгана. Мне казалось, что такая веская причина является неопровержимым доказательством правильности моего решения.

После коротких раздумий и дополнительных вопросов дядя Роман, так звали цыгана, сказал:

– Ну, оставайся, будешь цыганёнком.

Моё сомнительное желание и неожиданно быстрое решение вопроса не вызывали в моей глупой голове понимания того, что вся эта авантюра не закончится для меня добром.

Мама с папой вечером этого же дня, не дождавшись моего возвращения, домой, забили тревогу. Они обошли всех моих друзей, спрашивая их обо мне. Никто меня не видел и не догадывался о месте моего пребывания. Кто-то высказывал предположение, зная о том, что я частенько бывал возле цыганского табора.

– Может быть, его цыгане украли. Они сегодня снялись и уехали неизвестно куда, – высказал робкое предположение мой лучший друг Алексей.

– Да какие цыгане? – возмутился мой отец. – У них своих дармоедов, хоть пруд пруди.

– Не знаю, я нынче его не видел.

– И я не встречал.

– Он уже три дня не был с нами.

Один за другим друзья подтверждали своё неведение о моих мечтах, планах, действиях.

До самого утра в доме у нас горел свет. Родители не находили себе места. Телефонов тогда не было, звонить куда-нибудь не представлялось возможным.

Только появились на востоке первые лучики солнца, отец стал одеваться.

– Я поеду в милицию, – сказал он.

– Куда же ты в такую рань? – неуверенно спросила заплаканная мама.

– Пока доеду, будет в самую пору, – не отступал отец.

Несколько позже всё это мне рассказал Слава, который тоже волновался и не спал всю ночь.

Наверно, не стоит здесь рассказывать о стандартном, в таких случаях, поведении милиции, соседей, друзей. Было много советов, предположений и предложений о помощи.

Вскоре возле нашего дома появилась цыганка Клара и рассказала маме и папе историю с исчезновением их сына.

Беспокойство родителей несколько уменьшилось, но появилось чувство злости и наказания.

Я чувствовал себя на седьмом небе. Всё, о чём я часто грезил, получил сполна. Езда в кибитке, цыганские песни, ночные костры и еда, не похожая на привычную еду, домашнюю. И свобода, отсутствие обязанностей! Хотя, конечно, цыганские ребята занимались какими-то делами и помогали взрослым. В основном, это были: уход за конями, их выпас, купание, ремонт сбруи. Я постоянно набивался к ним в помощники, но мне твёрдо отказывали, разрешая иногда подержать поводок. Я не знаю, почему они так поступали, но мне было обидно, и у нас часто по этому поводу возникали споры. Моя новая рубашка стала чёрной от дыма костров или от грязи тряпок, на которых мне пришлось спать. Новые сандалеты я где-то потерял, а может быть, их кто-то присвоил, и ходил я босиком, часто накалываясь на что-то острое.

Мы переместились довольно далеко от того места, где я стал «цыганом». Мне было неизвестно название населённого пункта, возле которого цыганы разбили свой лагерь и я начал размышлять, как теперь я буду возвращаться домой.