А потом появилась Ты - страница 16

закрываю глаза.

Это правда. Я понятия не имею, какой Ник . По его электронным письмам он кажется

милым, но он мой работодатель. Яростно качаю головой даже от того, что позволяю себе думать об

этом.

— Эви! — кричит Элайджа у подножия лестницы. — Ужин готов!

Разве сложно было подняться по лестнице и сказать мне это в лицо? Ведет себя как

животное. С тем же успехом мог бы позвонить в колокольчик.

Он такой ленивый.

Спускаюсь вниз и на столе замечаю свечи. О мой бог, это все приготовила мама, так как

сегодня у меня «прощальный вечер». Когда я сажусь за стол, мама взволнованно визжит и

протягивает мне небольшой пакет.

— Просто маленький прощальный подарок, — говорит она самодовольно. — Подумала, что

ты захочешь насладиться этим в свободное время.

Я улыбаюсь и, не вставая со стула, крепко обнимаю ее за талию.

— Спасибо, — говорю я и начинаю открывать пакет. Моя улыбка становится шире, когда

понимаю, что это книга.

Книги — это самый лучший подарок.

— Мама! — потрясенно выговариваю я. Это красивое, в твердой обложке издание «Гордость

и Предубеждение», моя любимая книга. — Сколько она стоила? — спрашиваю я, листая книгу в

кожаном переплете.

— О, ерунда, дорогая, — мама обнимает меня и садится рядом с отцом.

— Теперь у тебя будет что почитать, — добавляет он, улыбаясь.

Я не говорю им о двенадцати книгах, которые минуту назад затолкала во внешний карман

чемодана.

— Спасибо, — благодарю я. — Это много значит. — Прижимаю книгу к груди и встаю, чтобы отнести ее в свою комнату. Когда я возвращаюсь, мама подает мое любимое блюдо —

лазанью. С любовью смотрю на маму.

— Спасибо, — перед тем как сесть, снова ее обнимаю.

— Ну, кто знает, когда у тебя будет такая же лазанья, — шутит она, имея в виду мои

кулинарные способности или отсутствие таковых. Я — великий пекарь, но приготовление пищи не

мой конек.

— Я делала лазанью и раньше, — говорю я укоризненно. — Получалось неплохо…

Элайджа смеется. Я сердито смотрю на него. Он прочищает горло и делает вид, будто

кашляет. Сначала раскладываю всем, а затем беру щедрую порцию для себя. Мамина лазанья

лучшая. Я могла бы съесть весь противень.

— Ешь, — говорит она, указывая на мою тарелку. — Ты похудела с момента отъезда в

колледж и стала похожа на щепку, — добавляет она. — И мне это не нравится.

Мамы.

— Щепки очень популярны в качестве моделей, — шучу я, втягивая свои щеки. — На ужин

поем бумаги. — Смешно позирую и говорю с французским акцентом.

Элайджа хохочет, и мама ударяет по моей руке.

— Я серьезно. Ешь, — командует она.

Иногда мне кажется, что она итальянка, а не пуэрториканка.

С жадностью съедаю лазанью и, к большому удовольствию мамы, прошу добавки. Мы

болтаем о моей новой работе. Думаю о завтрашнем дне, и как рано я должна там быть. Ник хочет

встретиться со мной, прежде чем уедет.

Очередной отъезд из дома.

Прежде чем отправиться наверх и закончить собирать вещи, обнимаю Элайджа и родителей.

Такое чувство, как будто снова уезжаю в колледж, но все-таки я на грани чего-то большого. Я не

могу отрицать нервных бабочек, порхающих в низу живота. В конце концов, мне придется нести

ответственность за другого человека, и я никогда и ни для кого этого не делала, кроме Элайджа.

Это страшно и пугающе, но знаю, что я способна.

Переодеваюсь в пижаму и заканчиваю упаковывать вещи. Ставлю на зарядку телефон и иду

чистить зубы. После того, как я собралась и полностью уверена, что все вещи упакованы, залезаю в

постель и выключаю свет.

Не могу отрицать, что последние три месяца были для меня тяжелыми. Мне очень хочется

начать все с нуля. Новая работа, новое место жительства... порвать с прошлым. У меня такое

чувство, что раньше я была человеком только на половину, как черепаха с половинкой панциря.

Другая половина меня где-то в другом месте — использована и разрушена человеком, от которого я

пострадала больше всего, и это Дэн. Может, я никогда не исцелюсь и не использую другую