А76 (сборник) - страница 8

– Я всё понимаю, Саша. Но это единственный разумный выход. Терпеть дольше – самим себе рыть могилу. И себя погубим, и дело. Решай.

– Хорошо, – нехотя согласился Иванов, – ставлю предложение на голосование. Кто «за»?

Четыре руки поднялось вверх.

– Пиши, – обратился к секретарю Стаднюк. – «Постановили: приговорить священнослужителя отца Сергия… поставь скобки… Тарасова за активную антисоветскую агитацию к высшей мере наказания… в скобках – расстрелу. Точка. Исполнение возложить на начальника народной милиции товарища Стаднюка. Точка. Дата».

После этого все по очереди поставили свои подписи и стали расходиться. Оставшийся в одиночестве Стаднюк спрятал протокол в стол, закрыл форточку, погасил свет и по шаткой деревянной лестнице спустился на первый этаж, где в тесной коморке на лавках спали милиционеры. Разбудив троих наиболее надёжных, он приказал им, взяв на конюшне лошадей, ждать его в Заячьем логу у Николаевского тракта. Сам же, запрягши смирного мохнатого мерина в доставшиеся от управы дрожки, повёл его, ступая по лужам лунного света, натёкшего в рытвины и неровности почвы, к дому отца Сергия: благо, это было в двух шагах, по другую сторону площади. Не доходя несколько до цели, Стаднюк оставил мерина и, осторожно приблизившись к ограде, стал подзывать дворового пса. Пёс пару раз для приличия гавкнул, но как-то неуверенно; потом, подумав, подошёл-таки поближе; Стаднюк ласково потрепал его за ухом и, когда тот потянулся своей мордой к пропахшим махоркой рукам, быстрым и умелым движением свернул несчастному шею. Отнеся труп в дрожки и прикрыв его рогожей, он вновь вернулся к дому, принявшись негромко, но настойчиво стучать в дверь. Через какое-то время послышались шаркающие шаги, и глухой голос отца Сергия спросил:

– Кто там?

– Это я, Стаднюк. Откройте, есть разговор.

– Что стряслось? – не отворяя двери, насторожился священник.

– Сестра моя в Полтавке в горячке лежит. Кончается. Просит, чтобы вы её исповедали и соборовали.

– Что ж ночью-то?

– Да неудобно мне днём-то перед товарищами. А сестра человек набожный. Не откажите. Я на дрожках, вмиг домчу.

– Ох ты, господи! – проворчал отец Сергий из-за двери. – Обожди, сейчас соберусь.

Стаднюк сошёл с веранды и, встав так, чтобы видеть сразу и окна, и дверь, вынул левой рукой револьвер. Несколько минут длилось ожидание, затем звякнула щеколда и из дома вышел отец Сергий с дорожным сундучком и ещё чем-то под мышкой. Стаднюк убрал револьвер в карман.

– Садитесь, – сказал он.

Священник, ёжась от ночного холода, послушно забрался в экипаж. Стаднюк сел следом. Стальные рессоры старчески крякнули под тяжестью его крепкого тела, которое казалось отлитым в какую-то очень древнюю шероховатую форму. Направляемый твёрдой рукой бывшего фронтового разведчика, мерин послушно зарысил прочь из города. Огромная пучеглазая луна плыла справа, как неотступный соглядатай. Не доезжая нескольких вёрст до Полтавки, Стаднюк резко свернул с тракта в Заячий лог, где, сидевшие в засаде милиционеры тут же окружили дрожки. Задремавший по дороге отец Сергий, очнувшись, смотрел тусклым, не понимающим взглядом на мерцавшие в лунном свете штыки трёхлинеек.

– Слезайте, ваше святейшество. Прибыли! – сказал Стаднюк.

По прежнему не понимая, где он, священник слез с дрожек и, сделав пару неуверенных шагов к черневшему в тени кусту краснотала, обернулся. В этот момент шедший следом Стаднюк вынул револьвер и выстрелил ему в лицо.

Пока милиционеры закапывали тело в глубине лога, их командир курил на передке всё тех же дрожек, изредка щурясь от жёлтого табачного дыма. На востоке уже стало слегка розоветь, когда, отослав управившихся милиционеров назад в город, Стаднюк взял под уздцы мерина, выводя его из лога, и только тут вспомнил про несчастного пса; откинув рогожу, он вытащил окоченевший труп за задние лапы и, оглянувшись по сторонам, забросил подальше в кусты.

В город он въезжал засветло. Посреди площади, прямо на голой земле сидела румяная (щёки, как два наливных яблочка) девчушка с толстой тряпичной куклой. Стаднюк натянул вожжи.

– Тпру-у!.. Ты что здесь? – спросил он.