Аборт - страница 11

Я подошел с пассажирской стороны и удержал рукой закрывающуюся дверь.

— Закрывай, говорю! — повторил главный труповоз, — чего задумался?

— Подвинься! — попросил я.

Напарник кивнул головой и слегка переместился к коробке передач.

Я быстро залез и отклонился назад, чтобы спец по трупам без проблем захлопнул дверь.

— Ты чего прижался? — удивился шофер, — места, что ли, нет?

— Да пружина там у тебя обшивку пропорола и жопу колет! Сколько раз просил — или загни конец или, я не знаю, обивку заштопай, что ли!

— Хм! — довольно усмехнулся водитель и мастерски, без всякого хруста, воткнул первую передачу, — завтра загну. Штопать еще…

Мы тронулись, и тут оба-двое надолго замолчали. Вернее, опять возник эффект выключения звука у телевизора. Они ожесточенно жестикулировали, напрягали все отпущенные им от природы мимические мышцы и ни на минуту не закрывали ртов. Но я ничего не слышал. По рукам, правда, я понял, что речь идет о жопах и сиськах. Внезапно я понял, что вранье в этом мире как бы не считается, не имеет смысла и потому не озвучивается. Вот ведь, как просто-то.

Но оно даже лучше. Мимо сначала проплыл кусок пригорода, потом городские окраины с редкими огнями, а потом сам город, освещенный помпезно, вычурно и, наверное, безвкусно. Впрочем, при жизни я этого не замечал, а сейчас мне было вообще по барабану. Я сидел, смотрел в окно и думал. Обо все сразу и ни о чем. Потом мы проехали мост, свернули направо, огней стало много меньше, потом впереди возникла одна-единственная лампочка, прямо над крыльцом морга.

Заходить внутрь мне сразу расхотелось. Не то чтобы страх — чего уже было бояться, но сейчас наверняка вылезет пьяный санитар или сторож или кто там еще может быть и начнет железными своими бесчувственными клешнями хватать меня за части тела и складывать по своему разумению. А то и вовсе — свалит в угол до утра и уйдет смотреть, например, футбол, запивая его дешевым прокисшим пивом, зато крепленым почти до состояния ерша.

С телом я простился без сожаления, да, в общем, и без особой симпатии. О чем жалеть, ведь каждый в мире странник… Коллеги-труповозы с веселым грохотом выгрузили носилки из фургона, попутно потеряв не очень теперь важную часть меня (по-моему — ступню) и решили закурить. Я глянул на свой собственный фарш под черной полиэтиленовой пленкой, хотел было скорбно и напыщенно пофилософствовать, но неожиданно расхотелось.

За компанию с ними я достал французскую сигарету, похлопал по карманам и понял, что зажигалки у меня нет.

— Дай-ка огоньку! — попросил я шофера.

Тот посмотрел на меня, скосив глаза, несколько раз безуспешно пощелкал изрядно поношенной одноразовой зажигалкой, потом бросил ее на черный пластик и достал другую, тоже не менее потертую, но, видимо, исправную:

— Кремень, поди, стесался. Ладно, пусть жмурик курит.

— Благодарю, — улыбнулся я, взял сломанную китайскую зажигалку, щелкнул, она тут же весело и четко ответила огоньком.

Мы стояли вокруг и смотрели на тело.

— Посмотрим, может в карманах чего есть? — сказал шофер.

Его напарник, видимо, не отличался большим любопытством, поэтому пожал плечами:

— Сам смотри. Тут куски одни, я вообще не вижу, где тут карманы.

— Жалко же. Санитары все вытащат.

— Да хрень с ними. Бумажник мент взял, я видел. А хотя кольцо вот есть. Будешь снимать?

— Ага, — буднично ответил шофер, деловито взялся за кисть и ловко стал снимать обручальное кольцо, технично его вращая. Я смотрел и молчал. Меня почему-то это не волновало.

— Черт, палец распух, что ли… — выругался он, — а не, идет… есть!

— Ты всех, что ли, потрошишь? — спросил я без всякой обиды.

— Да какая разница! — посмотрел водитель сначала на меня, потом на напарника, — не я, так санитары, а те вообще зубы золотые пассатижами рвут. Да еще и жалуются.

— В смысле? — спросил второй труповоз.

— Раньше золото в рот пихали, а теперь, видишь, металлокерамику. Золотишко теперь только у старичков может быть. Не престижно.

— Нет у меня во рту золота! Да и рта нет, если честно! — отчего-то помрачнел я.

— Ну, нет и нет. Какие наши проблемы? — шофер с ладони подкинул в воздух кольцо, ловко поймал и сунул за пазуху, — все, отстрелялись…