Абрам Ганнибал: Черный предок Пушкина - страница 5
той эпохи: генерал-аншеф императорской армии, глава инженерного управления и технический директор всех фортификационных работ… В 1726 году Ганнибал закончил основательный труд по геометрии и фортификации, предназначенный для обучения военных инженеров. Именно он ввел в России преподавание гражданской архитектуры в военно-инженерных школах.
После Хмырова многие русские авторы (М. Вегнер в 1937 году, Г. Леец в 1980-м, И. Фейнберг в 1983-м) брались за биографию того, кого историк и публицист Натан Эйдельман назвал «гениальным предком гениального поэта». В XIX и XX веках Абраму, или Ибрагиму Ганнибалу были посвящены десятки статей в прессе, русских биографических словарях и энциклопедиях. Однако вопрос о местонахождении его африканской родины оставался открытым. Версия «хамито-эфиопского» происхождения высказана Д. Анучиным в 1899 году. Она получила наибольшее распространение, но все же вызывала сомнения среди ученых-пушкинистов, так как противоречила мнению самого поэта о его африканских корнях. Вот уже почти век версия Анучина является общепризнанной. А поскольку антрополог Анучин, полный расистских предрассудков, в 1899 году категорически утверждал, что эфиопы, или абиссинцы, несмотря на черный цвет кожи и кудрявые волосы, не принадлежат к негроидной расе, получалось, что Пушкин ошибался, считая деда своей матери негром! Но разыскания в Эфиопии так и не помогли ничего добавить к тому, что известно о детстве Абрама Ганнибала. Факт особенно важный: в Эфиопии не найдено города, называвшегося Логон (или Лагон), в котором родился черный предок Пушкина. Загадка осталась.
Сегодня она разрешена, причем в пользу мнения Пушкина. И книга эта может рассматриваться как первая полная биография Абрама Ганнибала, в том смысле, что африканская глава, отсутствовавшая в предыдущих версиях, в ней, наконец, присутствует. Тем самым возможна стала полная реконструкция долгой и бурной жизни знаменитого африканца, ставшего русским, который провел некоторое время в Турции, получил образование во Франции, прожил почти полвека с любимой и достойной уважения женой-шведкой и род которого подарил России двух генералов и величайшего поэта.
ГЛАВА 1.
ИЗ ЛОГОНА В СТАМБУЛ
Родом я… из Африки, тамошнего знатного дворянства, родился во владении отца моего, в городе Лагоне…
А. Ганнибал, из прошения императрице Елизавете Петровне. Санкт-Петербург, 1742.
«Под небом Африки моей»
В Центральной Африке, на границе современных Чада и Камеруна, на берегу реки Логон (или Логоне) стоял живописный и хорошо укрепленный город. Жили в этом городе котоко[4]— народ, известный в истории Африки искусством сооружения крепостей и укреплений. Славились они и ремеслами, в частности изделиями из бронзы. Столицу свою называли Логон Бирни, что означает «крепость», «укрепленный город». По свидетельствам путешественников, которым довелось побывать здесь, Логон был необыкновенно красив. Итальянец Джиованни Ананья, посетивший эти места в XVI веке, упоминает Логон среди главных городов котоко[5]. В 1824 году английский офицер Денхем посещал Логон и был принят Миарре (князем) Салихом V. В 1852 году Генрих Барт, известный путешественник и исследователь Африки, «посещает Логон в правление Юсуфа… и, наконец, Нахтигаль, по пути в Багирми, был принят в этом городе Миарре Маруфом, сыном Юсуфа…»>{1} Вот описание, составленное Бартом: «Мы вошли в столицу княжества Логон, которая называется Логон Бирни, или… Карнак Логон на языке канури[6]… чем дальше мы продвигались, тем красивее становился город… И меня особенно поразил грандиозный характер центральной улицы (дендаль), которая вела к дворцу султана на юг и на противоположной стороне — к дому Кегамма (ибалагуана)…
Моя комната находилась над палатами ибалагуана. Архитектура его превосходна, поражает своим великолепием. Дворцовый ансамбль состоит из множества флигелей, образующих прямоугольные дворики с большим количеством боковых строений. Над ними возвышались верхние этажи, в которых просторные залы переходят один в другой… Дворец султана — огромное здание, обнесенное стеной в 14 футов высотой… К моему великому удивлению, в первом дворе стояли две чугунные пушки… Я прошел через вереницу других, длинных и чистых дворов, а затем вошел во двор аудиенции, где и находился трон…»