Абрикосовая косточка / Назову тебя Юркой! - страница 55

— Она любит этого человека… — продолжала Римка.

— Любовь — одно, выйти замуж — другое. У этого человека есть дети от первой жены? — по-деловому спросила Римкина сестра.

— Нет… Есть, Лебедиха, у Зинкиного… дети?

— Нет!

— Тогда дело меняется. Нечего церемониться… Тут действовать надо обдуманно. Если он любит детей — пусть оставит. Если член партии — самой на рожон не лезть, через общественность действовать. Заставят. С партийным проще — моральный облик у него должен быть чистым. Нечего девочек обманывать.

— Зина не будет женить его на себе, — сказала я твердо. — Противно!

— Читали Хемингуэя «Прощай оружие»? — спросила женщина. — Когда Кэтрин сказала Генри, что ждёт ребёнка и что она не хочет устраивать ему ловушку, он ответил: «Физиология — всегда ловушка». Вас же наверняка учат на филфаке, что литература — учебник жизни. В школе мечтаете о любви, а в жизни приходится делать аборты. Смотрю я вот на вас, читаете-то вы для экзаменов, а вся мудрость мимо проходит. Как вы вообще-то жить думаете? Глаша и Паша любят друг друга, она сказала, что забеременела, и они радостные побежали через овсяное поле. Даже у нас теперь так не пишут. В жизни всё сложнее и не так красиво.

Мы молчали… Действительно, когда мы читали Хемингуэя, мы запомнили другое.

— Значит, к врачу, — продолжала Римкина сестра. — Или так, или так… Сами посудите, что вашей Зине делать с ребёнком? Пелёнки, одеяла, коляску… Сначала всё это надо купить, потом стирать… Ребёнок должен писаться двадцать один раз в день. И учеба полетит. В яслях дети болеют, да и жалко крошку отдавать в чужие руки. Куда она с ним? И самой жить надо. Она же молодая, девочка совсем, и жизни-то не видела. Такое сразу навалится, что и замужней женщине не продохнуть. Думать надо! Это не кукла, а ребёнок. В сторону не отложишь… Думаете, я не хочу ребёнка? Я не имею права его иметь… Одна комната, муж работает, я работаю… Бабок у нас нет, а няньку не найдёшь, да и денег никаких не хватит.

Я всё это понимала. Наверное, она была права, но пугало-то меня совсем другое: что Костя тоже подумает, что я устроила для него ловушку. С аспирантурой будут затруднения. С женой ещё не знает как… И я навалю на него столько забот. И жить нам негде.

Я записала адрес врачихи.

— Думаете, мне легко было гнездо свить? — вздохнула женщина.

Неожиданно за окном послышалось мяуканье…

— Мурат пришёл! — встала хозяйка комнаты и впустила через форточку пушистого кота. — Мурашка… Где ты гулял, разбойник?

Она поцеловала кота, почесала за ухом. Кот капризно повертел головой, сытый, гордый своей сытостью.

— Кушать захотел… — заволновалась женщина. Она отрезала кусок колбасы и дала коту. Мурат понюхал и не стал есть. Прыгнул на тахту, разлёгся и стал вылизываться.

— Устал… — умилялась Римкина сестра. — Отдохни, отдохни… Так и скажите Зине, что за своё счастье надо бороться.

— Скажем…

Было противно смотреть на жирного кота. Он был здесь хозяин. Избалованный и брезгливый. Я чувствовала, что Римке тоже противно смотреть на кота. Когда мы надевали пальто, из комнаты слышалось:

— Где ты гулял, разбойник?.. Не кусайся, не царапайся. Так что скажете Зине?

— За счастье надо бороться! — ответила Римка и изо всех сил хлопнула дверью.

В комнате Громовых опять стоят сдвинутые столы — провожают Вовку. Пришли бывшие одноклассники Вовки — те, кого нашли в городе. Большинство класса уже разбросало по Союзу, один парнишка оказался даже в Южной Америке — проходит практику на парусном судне «Товарищ». Тамадой единогласно избрали бывшего классного руководителя — Ивана Артемьевича. Он разливает вино и дирижирует хором. Ребята поют песню про геологов.

Звенит звонок. Я знаю, что это не ко мне. Пришла Вероника с мужем, самая заводная девчонка из Вовкиного класса. Нахалка… Моложе меня. Замужем.

— Здорово, Телега! — поприветствовала она Вовку. — Двигайся… Здравствуйте, Иван Артёмыч.

Бывший классный руководитель подпил… Кивнул головой и вдруг бросил дирижировать хором, сам запел:

— Это мой Петя, — представила Вероника мужа и поправила на Пете галстук-бабочку.