Абу Нувас - страница 14
Ему льстит, что кочевник говорит с ним, как с равным, и, желая показать, что он заслуживает этого, Хасан добавляет:
– Я учился в куттабе и знаю наизусть весь Благородный Коран, а еще я знаю муаллаки*, несравненные строки времен бедуинской старины.
Мальчик хочет начать стихи, но бедуин, не слушая его, говорит:
– Среди персов тоже бывают благородные и щедрые люди. Вот, к приме ру, незабвенный герой и доблестный полководец Абу Муслим аль-Хорасани*, да будет Аллах милостив к нему! В год, когда Абу Джафар аль-Мансур>* стал халифом, Абу Муслим проезжал по этим местам, направляясь в Мекку для паломничества. Клянусь Аллахом, мне не пришлось в жизни видеть такого человека! Своей щедростью он сравнился с Хатимом* из племени тай. Сколько палаток он раздал жителям наших становищ! Он дал мне красной материи столько, что мне хватило на всю мою семью на несколько лет, а все потому, что, проезжая мимо нашего становища, он увидел нагих детей и пожалел их. А потом он приказал хорасанцам из своих воинов проложить дорогу среди наших ущелий и еще вырыть пять колодцев, где и сейчас всегда много воды. Видно, его рука была благословенной! Говорят, он был из простых людей и не обижал никого. Да простит Аллах повелителя правоверных Абу Джафара, нехорошо он поступил с Абу Муслимом, после того как тот привел к власти род Аббаса!*
Бедуин еще что-то бормочет, забыв, что Хасан его слушает, а потом нараспев произносит стихи:
Бедуин замолк. Набравшись смелости, Хасан попросил его:
– Расскажи мне еще что-нибудь об Абу Муслиме, шейх!
Бедуин посмотрел на Хасана, как будто только что увидел его, и спросил:
– Сколько тебе лет?
– Семь, – тихо ответил Хасан. Он испугался, что старик больше не захочет с ним разговаривать, раз он такой маленький.
– Ну что же, семь – благословенное число. Слушай, что я запомнил из известий о Абу Муслиме, и пусть воспоминания об этом будут тебе оружием против превратностей времени.
Рассказывают, что, когда Абу Муслим захотел уйти в Хорасан, Абу Джафар, боясь, что он поднимет против него этот край, послал одного из своих людей к Абу Муслиму с обманными словами, приказав передать ему: «Люди из зависти стараются посеять рознь между тобой и повелителем правоверных. Они хотят умаления благоденствия державы. Не начинай же смуту, о, Абу Муслим!» Потом этот человек стал лицемерно усовещать его: «Ты ведь защитник и доверенный рода Мухаммеда, и люди хорошо знают тебя. Не забывай, что награда, уготованная для тебя Аллахом, больше, чем все, чего ты сможешь достигнуть в мирской жизни. Не превращай же награду в возмездие, пусть Сатана не сведет тебя с истинного пути! Ты призвал нас защищать род Аббаса и сражаться с теми, кто враждебен ему, ты созвал нас, и мы пришли к тебе из разных краев и дальних земель, Аллах вселил нам в сердце повиновение роду Пророка и возвеличил нас победой. Неужели ты хочешь, после того как мы достигли вершины наших желаний и надежд, посеять смуту между нами и ослабить нас раздорами?!» Абу Муслим послушал этого человека и отправился к Абу Джафару, а тот предательски убил его и возмездие за свое злодеяние получит только от Аллаха после Страшного суда!
Голос бедуина становился все громче, он разбудил эхо в долине – словно кто-то повторял его слова. В песках что-то загудело: так звучат большие трубы перед сражением или выходом наместника. Бедуин умолк и повернул голову к востоку.
– Это поют пески! – тревожно сказал он. – Сохрани нас, Боже, от беды! Труба еще гудела, но все тише, поднявшийся знойный ветер крутил песок у ног верблюда, колыхал занавеси. Мать Хасана выглянула наружу и, встретившись взглядом с бедуином, тут же прикрыла лицо. Хасану хотелось спать, и его немного тошнило от валкого шага верблюда, но он все вглядывался в пески.
Вдруг ему показалось, что на ближайшем холме он видит всадника. Хасан протер слезящиеся от яркого света глаза и снова всмотрелся. Так и есть – на холме стоит всадник, вот появился еще один, потом еще, они казались черными среди рыжих песков. Всадники неподвижно стояли на вершине холма, потом вдруг все разом пустились вскачь.