Абу Нувас - страница 20

Наконец, устав лежать под помостом, мальчик осторожно выполз наружу. Кругом никого. Купцы сегодня уже не придут на рынок, ведь в драке пострадает их одежда и кошельки, а могут и убить – Хасан слышал, как один из них говорил, что басрийское простонародье опаснее для богачей, чем войска неверных.

На окружающих улицах уже слышался шум, женские вопли. Сейчас сюда прибегут родственники убитых. Оглянувшись, Хасан бросился к одной из улиц. Ему удалось добраться туда прежде, чем на площадь хлынула орда женщин, разыскивавших своих погибших или исхлестанных плетьми родичей. Если бы он остался, его растоптала бы обезумевшая толпа.

По той улице, где очутился Хасан, тоже бежали женщины. Какая-то старуха содрала с себя покрывало и стала рвать волосы, другая, увидев, что мальчик был на невольничьем рынке, бросилась к нему и закричала:

– Ты не видел моего сына, Абу-ль-Бака, седельника? Он ушел с утра, и его нигде нет.

Испуганный Хасан прижался к стене:

– Не знаю никакого Абу-ль-Бака, я недавно в Басре!

Но женщина, недослушав, поспешила на площадь, а Хасан снова бросился бежать.

Наконец, обессиленный, он присел на каменную скамью перед большим домом. Мальчик весь вымок, одежда прилипла к телу, его знобило. Он прилег на скамью, нагретую солнцем. За оградой дома росло высокое дерево, тень от него падала на край скамьи. Подвинувшись в прохладное место, Хасан незаметно уснул.

Разбудило его легкое прикосновение. Он вскочил и увидел зинджа огромного роста, который стоял, наклонившись над скамьей, и разглядывал спящего. Увидев, что мальчик проснулся, чернокожий спросил:

– Откуда ты?

У зинджа страшное лицо, исполосованное шрамами, которые перекрещивались на щеках, но глаза незлые. Он выпрямился, и мальчик подумал, что не достанет ему и до пояса – такой он был высокий. Хасан хотел убежать, но подумал, что длинноногий зиндж сразу догонит его. Поэтому он встал со скамьи и сказал:

– Я вышел из дома и заблудился.

– Где же твой дом?

– У рынка тканей.

– Это недалеко отсюда, пойдем, я отведу тебя.

Хасану нравился чернокожий, но на всякий случай он спросил:

– А ты не отведешь меня на невольничий рынок? Зиндж удивленно спросил:

– Зачем, сынок?

– Ты можешь отдать меня работорговцу, а тот продаст меня, как продают пленных девушек, я видел это сегодня!

Чернокожий вздохнул и, покачав головой, сказал:

– Меня самого продали на невольничьем рынке много лет назад, я был не намного старше тебя. Нет, сынок, не бойся, я не обижу тебя, и, пока ты со мной, тебя никто не тронет.

Зиндж взял Хасана за руку и повел. Мальчик едва поспевал за своим провожатым, ему приходилось бежать. Вдруг он увидел знакомую дверь. Оглянувшись на ходу, Хасан крикнул:

– Стой, вот мой дом!

Чернокожий остановился, вернулся к двери и несколько раз постучал. Калитка тотчас открылась, и мать, даже не закрыв лицо, бросилась к сыну:

– Где ты нашел его?

– Он спал на скамье в конце улицы.

– Да благословит тебя Аллах, добрый человек, пусть благоденствие никогда не покидает твоего дома, пусть Бог простит тебе все грехи за это доброе дело!

Зиндж пробормотал: «Мир тебе, почтенная!» – и, повернувшись, пошел прочь, а Хасан смотрел ему вслед – уж очень красив этот великан, когда не видно его обезображенного лица. Мать была так рада, что сын нашелся, что не стала даже ругать его. Она сказала:

– Поешь и отдыхай, завтра я отведу тебя к Абу Исхаку, продавцу благовоний. Если ты понравишься ему, он возьмет тебя к себе в лавку.

– …что касается кардамона, то это одно из полезнейших растений, сотворенных Богом для человека. Его запах подобен благовонию душистой травы – рейхана, он также полезен для желудка. Индийские и сирийские врачеватели любят употреблять кардамон для излечения различных болезней. Но самый ходкий наш товар – это цветочная вода, приготовленная из отборных и чистых лепестков роз, жасмина и смеси разных цветов и благовонных трав. Ты должен хорошо знать все эти смеси и различать благовония по запаху и цвету, потому что цена их бывает различной. Чем темнее мускус, тем он дороже, а амбра наоборот – белая амбра лучше, и цена ее в несколько раз выше.