Абы не в пекло - страница 41

— Не думаю, что от этого можно испытать удовольствие.

— Ты не думаешь, а они думают. Там сейчас ангелы-полицейские рыскают, попробуй только не восхвалять. Ладно, молодой, хватит об этом, девочки заждались.

И правда, они уже ждали. Мы расплатились с чёртом-сводником, сбросились торговцу на шампанское и повели девочек к себе. Они, бедняжки, хотели казаться циничными и развязными, но столь страшный грех совершали, по-видимому, впервые. Была среди них одна лапочка с ТАКИМИ глазками…

Я втихаря разбавил шампанское спиртом. Напряжение сразу спало, заблестели глаза, потекла беседа. Под шумок прибежал и Коготь, куда ж его денешь.

Свои грехи девочки получили сполна. Не знаю, сколько им там понаставили чёрных меток, но наша группа старалась изо всех сил.

Покончив с делами, мы провели девочек к вратам чистилища. По возвращению в Отдел я спросил Красного:

— Командир, нам в группу нужна секретарша?

— Нет.

— А в Отдел?

— Молодой, я понимаю, что тебе твоя девушка понравилась. Мне моя, между прочим, тоже. Но это не значит, что мы должны создавать при Отделе женский батальон.

— Нет, командир, а в самом деле, возможно, нам и нужна какая-нибудь работница. Бухгалтер, например. Мы же не знаем.

— Спроси у Старшины.

Он-то хотел от меня просто отделаться, а я действительно взял и пошёл. Но, как выяснилось, Отделу работницы нужны не были. Совсем.

— И вообще, — добавил Старшина. — Ты бы лучше делом занялся, чем дурью маяться.

— Да я только и делаю, что постоянно повышаю уровень своей боевой подготовки!

— Наливаясь водкой? — уточнил Старшина.

— А вот это, по-твоему, что такое?

Я задрал майку и вставил три пальца в отверстие на животе, накануне заботливо проделанное во мне мечом Берсерка.

— Ладно, иди, — проворчал Старшина.

— Влюбился, что ли? — спросил Красный, перехватив меня в коридоре. — А разница в возрасте тебя не смущает? Та девочка постарше тебя будет.

— На сколько?

— Лет на четыреста, не меньше.

— Не смущает.

Красный махнул на меня рукой.

— Вот скажи мне, молодой, — говорил Старшина некоторое время спустя. — Ты ведь сдох в двадцать первом веке, правильно? А мне вот тут доложили, что ты мечом дерёшься просто как демон. Прямо и не справиться с тобой.

— Берсерк меня научил.

— Вон как! И Берсерк говорил тебе, что эдаким макаром ты должен выводить из стоя ангелов-полицейских?

— Нет, такого я что-то не припоминаю.

— Тогда какого хрена ты это делаешь?! — рявкнул Старшина, хлопая по столу широкой ладонью.

Разговор происходил в комендатуре, куда меня доставили отдохнуть после ратных подвигов.

— Молодой, сотрудники Отдела не должны драться с ангелами-полицейскими. Ты, наверное, об этом не знал?

— Старшина, гадом буду, ни в одной инструкции про полицейских ни слова.

— Слушай, молодой, я ведь тоже умею шутки шутить!

— Молчу, Старшина, молчу. Виноват, каюсь.

— Какого лешего ты попёрся в чистилище?

— Да я просто хотел посмотреть. Согласен, нехорошо получилось…

— Нехорошо?! — взревел Старшина. — Да ты позоришь Отдел, тебе это известно?!

Тут уж пришла моя очередь возмутиться:

— Ничего себе! Кто позорит?! Да я четверых ангелов уложил, прежде чем меня скрутили!

Старшина вскочил на ноги. Похоже было, что ему хочется меня ударить, но он сдержался.

— Вижу, тебе здесь нравится, — ядовито заметил он и выскочил из комендатуры.

Меня снова запихнули в камеру. Но я не особо волновался: наши этого так не оставят. Да ещё и торговцы имели удивительную способность просачиваться со своим товаром сквозь любые стены и запоры. Так что пока бестолковые сторожевые ангелы тешили себя надеждой на то, что я раскаиваюсь и молюсь, мы с чёртом лакали водку и распевали песни из репертуара «Сектора газа».

Ещё через некоторое время за мной пришёл Красный. Комендант выдал ему меня под расписку, а на прощание закатил длинную речь насчёт добродетели и тому подобной чуши.

Но сюрпризы только начинались. Когда мы вернулись, нас вызвал Старшина и сказал:

— Значит так, молодой, по поводу тебя получена телеграмма от апостола Петра. Ты отстранён от работы, твоё личное дело отправлено на пересмотр. Настраивайся на то, что нам придётся прощаться.