Адам, Сюзанна и другие герои - страница 12

— Зоопарк не волк, в лес не убежит. Сходите туда в следующий раз.

Бабушка покраснела от возмущения и, хлопнув дверью, скрылась в комнате.

— В этом доме пока я командую! — крикнул ей вслед дедушка. Он взял Сюзанну за руку, и они заторопились к остановке.

В город они приехали самым последним трамваем, потом движение перекрыли. На стенах домов висели флаги и транспаранты. Улицы были полны людей. Многие держали в руках знамена и плакаты, на которых было что-то написано и нарисовано. Иногда над головами людей через всю улицу взмывали транспаранты. В толпе стояли барабанщики, музыканты из оркестра готовились к выступлению. Дедушка знал многих. Он то и дело приподнимал шляпу и здоровался со своими знакомыми. Кому-то он пожимал руку, с кем-то обменивался парой слов. Он явно радовался, что все, даже совсем молодые парни, называли его по имени.

Сюзанне все было страшно интересно. Она с нетерпением ждала момента, когда появятся «красные», о которых говорила бабушка. Но сколько она ни оглядывалась вокруг, ей нигде не попадались индейцы с перьями на голове, в мокасинах на ногах и с боевыми топориками за поясом. Не было и ковбоев в широкополых шляпах, которые в телефильмах всегда сражались с краснокожими. Она видела только самых обыкновенных людей. Длинноволосых парней, которые продавали газеты. Молодых женщин, которые пришли с малышами в детских колясках. Рабочих-трамвайщиков да почтальонов в форменной одежде.

Впереди заиграла музыка, и длинная колонна медленно тронулась с места. «Наверно, переодетые индейцы прячутся в толпе», — подумала Сюзанна. Она спросила об этом дедушку. Сначала он недоуменно покачал головой. А потом вдруг громко рассмеялся.

— Индейцы? Мне кажется, ты слишком много сидишь у телевизора. У нас нет никаких индейцев. Когда бабушка сказала про красных, она имела в виду не индейцев, а самых обыкновенных людей, прежде всего рабочих.

И он рассказал ей, что Первое Мая — это праздник трудящихся всего мира. Увидев ее разочарованное лицо, он добавил:

— Видишь ли, рабочим тоже время от времени приходится сражаться. За справедливость, за повышение зарплаты и за многое другое. Это совсем не похоже на то, что ты видишь в приключенческих фильмах про индейцев. Боевой топор давно закопан в землю. Но рабочим надо быть настороже. Когда нас начнут притеснять и наша жизнь ухудшится, мы снова выкопаем его.

Тут к дедушке обратилась молодая женщина. В корзинке у нее были маленькие флажки. Дедушка купил два флажка и один прикрепил к куртке Сюзанны.

— Ну вот, теперь ты тоже наша, красная, — сказал он.

Сюзанна немножко загордилась и бодро зашагала рядом с дедушкой в длинной колонне. Колонна двигалась по городским улицам. На тротуарах стояло много зрителей. Дедушка рассказал Сюзанне о тех временах, когда рабочие были очень бедны и посылали своих детей работать на фабрики.

Вот тогда-то они и начали объединяться и вместе бороться за справедливость.

— Я был вместе со всеми, когда рабочие Швейцарии объявили всеобщую стачку, потому что их жизнь стала невыносимой.

Сюзанна слушала, спрашивала, ей хотелось знать все до мелочей. Время летело незаметно, и вот они оказались на площади Гельвеции. Колонна рассеялась, люди собрались вокруг трибуны. Те, у кого были знамена и транспаранты, стояли в первых рядах. Знамена трепетали на ветру, было очень красиво.

Какой-то человек поднялся на трибуну и стал говорить. Усиленный громкоговорителями, его голос разносился по всей площади. Дедушка внимательно слушал. Сюзанна понимала немногое, поэтому она отправилась исследовать окрестный мир. То тут, то там она заглядывала в детские коляски, дразнила других детей, которые тоже скучали на митинге. Вдруг она заметила черноволосую голову, которая показалась ей знакомой. Она подкралась сзади и дернула за вихор. Это и в самом деле был Марио, он стоял, держась за руку своего папы. Марио обернулся и удивленно посмотрел на Сюзанну. В этот миг площадь заволновалась и зашумела. Оратор сказал что-то такое, что не понравилось многим. В одном конце площади демонстранты размахивали флагами, кричали, свистели и ругали человека на трибуне. Он поднял руки над головой и умоляюще крикнул: