Адмирал Корнилов - страница 31
…А ещё лейтенант Бутенёв, тяжело раненный, с рукой, раздробленной выше локтя, с белым от боли лицом, он не уходил с палубы…
…А ещё Корнилов никогда не забудет мичмана Домашенко, который погиб до Наваринского сражения, возле Сицилии. Подробно об этом трагическом случае рассказал в письме другу П.С.Нахимов:
«Был очень свежий ветер с дождём и жестокими порывами, волнение развело огромное. В один из таких порывов крепили крюйсель. Матрос, бывший на штык-блоке, поскользнулся и упал за борт. Домашенко в это время сидел в кают-компании у окна и читал книгу, вдруг слышит голос за кормой, в ту же секунду кидается из окна сам за борт, хватает стул, прежде брошенный, плывёт с ним к матросу и отдаёт ему оный, сам возле него держится без всего на воде (как жаль, что он не схватился вместо стула за бочонок, который тут же был брошен, тогда, быть может, они оба были бы спасены). Всё возможное было употреблено к спасению их; шлюпка хоть с большою опасностью, но весьма скоро была спущена и уже совсем подгребала к ним, как в пяти саженях от шлюпки пошли оба на дно! О, любезный друг, какой великодушный поступок! Какая готовность жертвовать собой для пользы ближнего!..»[34]
…Через 17 лет Владимир Алексеевич, капитан 1-го ранга, закончит своё служебное донесение М.П.Лазареву такими словами: «…Будьте уверены, Ваше Высокопревосходительство, что у меня до сих пор на службе никогда не было других расчётов, кроме пользы общей, которой я всегда готов жертвовать всем, даже моим самолюбием, так мне завещал отец и словом и делом и так я надеюсь пройти жизнь, несмотря ни на какие испытания».
Строки эти знаменательные, и не случайно почти дословно совпадают они с нахимовскими: воспитанный на пережитом и увиденном в то трёхлетье, Корнилов станет потом тем Корниловым, который, по выражению современника, станет «первой высокой жертвой» осады Севастополя в 1854 году, погибнув в первую бомбардировку; тем Корниловым, который незадолго до смерти обратился к войскам со словами, которых не забудут его соотечественники:
«Товарищи! На нас лежит честь защиты Севастополя, защиты родного нам флота! Будем драться до последнего!»
…Недаром их будет связывать долгая дружба — Нахимова, Корнилова, Истомина: они были «птенцами Лазарева гнезда», людьми, смотревшими на службу, долг, заботу о матросе — одинаково. Одинаково беззаветно, бесстрашно, жертвенно. И «даже самолюбие» Корнилова в страшную для России пору будет забыто им для «пользы общей».
…Из рапорта М.П.Лазарева А.С.Меншикову о награждении офицеров вверенной ему эскадры, возвратившейся из Средиземного моря:
«20 июня 1830 г. корабль «Азов». Кронштадтский рейд.
Хотя возвратившаяся ныне из Архипелага под начальством моим эскадра ничего более не сделала кроме только выполнения своих обязанностей, однакож не менее того пребывание моё в Средиземном море и переход сей доставил мне случай узнать некоторых из отличных морских офицеров.
…Капитан-лейтенант Павел Нахимов — командир корвета «Наварин». Отличный и совершенно знающий своё дело морской капитан.
…Лейтенант Владимир Корнилов — корабль «Азов». Весьма деятельный и по познаниям своим искусный морской офицер, которому также с надеждой можно доверить командование хорошим военным судном.
…Мичман Владимир Истомин — корабль «Азов». Весьма исправный и в должности отлично ревностный и деятельный офицер…»
Молодой лейтенант Владимир Корнилов с волнением ожидал знаменательного события в своей жизни: прекрасная аттестация, данная ему столь требовательным командиром, как Лазарев, открыла ему счастливую возможность получить первое в своей жизни судно под его собственным командованием! Получив приказ о назначении, Корнилов с радостью и воодушевлением принялся за работу по завершению постройки тендера «Лебедь» [35]. После спуска на воду какое-то время ушло на оборудование и вооружение корабля, и в августе 1831 года «Лебедь» перешёл из Санкт-Петербурга в Кронштадт и там, уже под командованием Корнилова, проходил ходовые испытания. За зиму 1831/32 года молодой командир сам подобрал экипаж и сам же его обучал, и когда в апреле открылась навигация на Балтийском море, он вышел на «Лебеде» в своё первое самостоятельное плавание между Кронштадтом, Ревелем и Данцигом. Вскоре тендер можно было охарактеризовать как образцовый корабль не только по безупречному внешнему виду, но и по установленной организации службы на судне. Вот когда начала сказываться «лазаревская школа»!