Адмирал Лазарев - страница 48

В эту минуту, несмотря на то, что люк в кают-компанию был закрыт брезентом, беготня людей на брасах вызвала на палубу двух офицеров, один из них устремился на бак, другой остался на шканцах.

— Спускаться не надо! — вскричал офицер на баке. — Мы проходим лед на ветре!

Так действительно казалось. Но, чтобы пройти лед на ветре, надлежало вместо право положить руль лево, обезветренные паруса опять наполнить, словом, переменить весь маневр, чего мне крепко не хотелось. Нерешительность и переменчивость в распоряжениях вредны везде, а в службе морской отнюдь не должны быть допускаемы, однако же надо было на что-нибудь тотчас решиться: или согласиться с бывшим на баке более меня опытным и старшим офицером, или продолжать начатый маневр и взять уже на себя всю ответственность за последствия. Каждая секунда приближала нас к страшной мелькавшей из-за тумана ледяной громаде… В эту самую минуту вошел на палубу М. П. Лазарев. В одно мгновение я объяснил начальнику, в чем дело, и спрашивал приказания.

— Постойте! — сказал он хладнокровно.

Как теперь смотрю на Михаила Петровича, он осуществлял тогда в полной мере идеал морского офицера, обладающего всеми совершенствами! С полною самоуверенностью быстро взглянул он вперед… взор его, казалось, прорезывал туман и пасмурность…

— Спускайтесь! — сказал он спокойно.

Но это слово подтверждало прежний маневр. В то же самое время вся ледяная громада, вышед из-за тумана, явилась не только впереди, но и вправе.

Едва успели мы от нее уклониться, бом-утлегарь[37] чуть не чиркнул ледяную скалу, возвышавшуюся над шлюпом по крайней мере на два его рангоута и отнявшую у шлюпа ветер. Переменив маневр, мы бы неминуемо грохнулись об эту скалу!»^>{150}

Этот случай, как и многие другие, произошедшие в ходе экспедиции, как относящиеся к пребыванию в море, так и на берегах разных стран, полностью подтвердил правоту тех, кто рекомендовал и утверждал Лазарева командиром шлюпа «Мирный». Он в полной мере осознавал свою ответственность за исход всего предприятия и не допускал для себя даже мысли о том, что его действия навлекут неприятности на вверенных ему людей и корабль, не говоря уже о невыполнении поставленной перед ним начальником экспедиции задачи. Чувство ответственности и исполнительность всегда были присущи этому высокому профессионалу и человеку чести, и все свои силы и помыслы в ходе антарктического плавания он направлял единственно на то, чтобы максимально исполнить инструкцию морского министра, данную экспедиции, которая ставила совершенно конкретные цели: открытие земель и приближение к Южному полюсу.

К этому можно добавить, что Михаил Петрович отлично понимал и то, что своим плаванием в Южном Ледовитом океане экспедиция обязана подтвердить и приумножить славу русских моряков и еще более возвысить авторитет своей страны в мировой науке. А душой моряка он чувствовал, что, устремившись в этот поход, они приняли вызов, брошенный им великими мореплавателями прошлого.

Он говорил: «Кук задал нам такую задачу, что мы принуждены были подвергаться величайшим опасностям, чтобы, как говорится, не ударить в грязь лицом».

И действительно, русские моряки блистательно провели плавание, и Михаил Петрович мог с полным правом воскликнуть: «Каково ныне русачки наши ходят?!»^>{151}

В своем представлении на имя морского министра о награждении М. П. Лазарева по итогам экспедиции Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен отметил:

Вскоре после возвращения Михаил Петрович из лейтенантов был произведен сразу в капитаны 2-го ранга, минуя чин капитан-лейтенанта. В рапорте морского министра Александру I о назначении наград за выполнение кругосветного плавания на шлюпах «Восток» и «Мирный» относительно М. П. Лазарева отмечалось, что он «офицер достойный иметь самые важные поручения»