Адрес личного счастья - страница 13

— И ты думаешь, что сейчас это может иметь какое-то значение?..

Завьялов оторопело отступил, затем вдруг как-то нелепо всплеснул руками и обреченно выговорил:

— Ну никак я не привыкну… быть всегда идиотом! Я ведь ночами не спал — терзался от собственной подлости: не сказал ей, видите ли, всю правду!.. А она…

— Да, представь себе — у меня свои соображения на этот счет.

— Лариса, ты железный человек. Тебе бы контролером работать!

— Придем домой — поговорим.

Завьялов понуро поплелся к выходу, вышел на улицу и остановился посреди тротуара, мешая прохожим. Потом он медленно повернулся и бросился назад, взлетел на пятый этаж, запыхавшись и с трудом переводя дыхание, попросил какого-то парня вызвать из пятьсот восьмой комнаты Синявскую. А когда она вышла, умоляюще выговорил:

— Лариса… пожалуйста… Скажи, он знает, что мы с тобой… ну и… Светланка?..

Она прикоснулась к его руке, потом быстро оглянулась, не видит ли кто, и отвела его в какую-то комнату рядом с лифтом, заваленную рулонами чертежей. И только здесь произнесла:

— Виктор! Возьми себя в руки. Я ведь сказала, придем домой — поговорим.

— Но ты можешь к нему вернуться, учти! — Завьялов расправил плечи и презрительно добавил: — Если ты оставишь мне Светланку…

— Прекрати сейчас же! — Лариса в ярости дернула его шарф и отвернулась, обхватив себя за локти.

Завьялов поправил шарф, подошел к ней, тихо проговорил:

— Я не хочу, чтоб у нас было… как у всех… Понимаешь? Ты ведь единственная у меня… Ты все знаешь обо мне… даже больше… И поэтому… ты должна меня… Должна. Иначе… я просто не выдержу…

— Виктор!.. — Она потупилась и сказала уже мягче: — Не доводи себя до истерики. Сейчас я просто прошу тебя. Здесь — работа. Дома все обсудим.

— Понимаю, — он усмехнулся. — Ты обращаешься со мной как с больным. Ты снисходительна. — Завьялов взял жену за руку, наклонился, поцеловал запястье. — Ко мне все снисходительны. А ты… ты должна меня…

— Я тобой дорожу.

— Нет! — Виктор резко вскинул голову. — Я хочу, чтоб ты сказала, что любишь!.. Даже если это не так. Так — не так, никто не знает как! Как у всех — значит, норма. Я не хочу этого. Ты меня любишь — и все! Ну!

Лариса трудно произнесла:

— Я люблю тебя, потому что иначе ты не выдержишь.

— Нет! Просто: «Я люблю».

— Я люблю.

— И… — потребовал Завьялов, подставив щеку. А когда Лариса прикоснулась губами, он вдруг так сжал ее в объятиях, что она застонала, а он бормотал, словно не отдавая отчета своим словам: — Ради тебя живу! Ради тебя! Иначе… покончил бы с собой. Веришь? Я все время на какой-то последней грани!.. Каким-то чудом!..

— Все? — Лариса поправила прическу, затем достала платочек, стерла помаду, оставшуюся на его губах.

Завьялов, улыбаясь, хотел было прокомментировать, но промолчал. Вот точно так же она вытирает плиту на кухне. По-хозяйски.

— Я пошла.

Он кивнул, но тут же спросил:

— Можно, я задержусь сегодня?.. Ты проверишь уроки у Светланки?

Лариса резко спросила:

— Хочешь встретиться с Егоровым?.. Не надо!

— Надо. Мне это очень надо, только не спрашивай зачем!

С перерыва Завьялов опоздал, быстро разделся и попытался незаметно проскользнуть на свое место, но его перехватила Таня Цветкова:

— Виктор Васильевич! Звонили из бухгалтерии, просили, чтоб вы заплатили три рубля в кассу. У вас долг по командировке. Зарплату не выдадут, сказали.

Завьялов вытянул губы трубочкой, дурачась, и спросил:

— Загадать загадку?

Таня восторженно согласилась, чувствуя прекрасное настроение начальника, а Завьялов отчетливо и внятно, словно выдавая серьезное задание, проговорил с длинными паузами:

— Маленькое… зелененькое… и — не деньги.

Таня сосредоточенно соображала, наконец неуверенно спросила:

— Огурчик?..

— О-гур-чик! — передразнил Завьялов. — Сама ты огурчик! — И повторил: — Маленькое, зелененькое, и — не деньги.

— Н-не знаю, — сдалась Таня, и тогда Завьялов невозмутимо произнес:

— Три рубля.

Таня удивилась:

— Вы же сказали — «не деньги»!

Завьялов великодушно и широко развел руками, объясняя:

— Ну, Танечка!.. Разве в нашей жизни три рубля это деньги?.. Вот заплачу в бухгалтерию — и все. Нет их!

Таня рассмеялась, а Завьялов притворно строго одернул ее: