Адрес личного счастья - страница 67
— Президиум Дорпрофсожа будет интересовать вопрос распределения жилплощади. Подготовь все необходимые материалы.
— Анатолий Егорович! Да при чем тут жилье! Ведь на повестке дня вопрос о крушении! Неужели же…
— К чему эти разговоры?.. Иди действуй!
Спустя час пришел Щебенов. Оказывается, Нырков вызывал и его.
— Не нравится мне его тон, — задумчиво проговорил Щебенов. — Такое складывается впечатление, что он не безопасностью движения обеспокоен, не квартирами, а…
Мазур ответил секретарю парторганизации ясно и твердо:
— Крушение на сорок шестом километре произошло по нашей вине, а квартиры… Что ж, квартиры — их, как ты знаешь, мы распределяем в соответствии с инструкциями.
Щебенов мялся, — видно было, его беспокоило еще что-то неприятное. Наконец спросил, не глядя НОДу в глаза:
— Слушай, а что у тебя было с этой… ну… с Лешаковой? С девчонкой!
— Да ты что?! — взорвался Мазур. — Ты… Вы что, с ума все посходили, что ли?! — Но тут же взял себя в руки, сел и погрузился в тяжелое раздумье. — М-да… Видно, я действительно чего-то не понимаю…
— А все-таки? — начал было Щебенов. — Дело-то серьезное. Ведь факт: мы и семье Лешаковых выделяли квартиру. — Он не мог поднять глаз на Мазура и виновато пробормотал: — Я-то тебя знаю. Но, понимаешь… не думал, что у них пойдет в ход даже такое… такое… — Он никак не мог подобрать слова.
— А чего ты оправдываешься, Иван Павлович? — резко спросил Мазур. — Делай все, как тебе подсказывает твоя партийная совесть. Вызови Лешакову, поговори с ней.
Уже выходя, в дверях приемной Щебенов столкнулся с Клавдией.
— О! А ты чего? — удивился парторг.
— По делу! — отрезала Клавдия и, не спрашивая разрешения, решительно прошла в кабинет к НОДу.
— Буду ругать вас, Анатолий Егорович! — сказала она, смело усаживаясь в кресло.
— Ругай! Сейчас меня все ругают!
— Ну, скажите сами, почему это я должна идти к НОДу, чтоб дали машину продукты с базы привезти. Это порядок?..
— Непорядок. Машину найдем…
Он хотел вызвать секретаршу, но Клавдия остановила:
— Подождите! Тут не только в сегодняшнем случае дело. Вы разъясните кому следует, чтоб машину давали без ваших личных указаний. К вам каждый день не набегаешься, у вас своя работа, у меня — своя. Просто сегодня еще одно дело…
Она замолчала. Мазур терпеливо ждал. Наконец Клавдия взглянула ему в глаза:
— Я по случаю этого крушения… и насчет Фимки Гольца…
Мазур удивленно поднял брови.
— Да, не удивляйтесь… Был нынче Голец у моей Лизки. Он с ней, что называется, в отношениях. А уж Лизка-то все мне передала. Ну, а я прямо к вам. Фимка-то Лизке все объяснил: пьяный он был в этот день… Да это я и сама видела: такой пьяный — не то что клин, всю сцепку мог потерять… А Нырков, как я слышала, собирается совсем о другом говорить… и вообще… Я считаю, надо вам с Фимкой самому разобраться…
Анатолий Егорович усмехнулся.
— Видишь ли, Клава… Даже не знаю, как лучше сказать… Вот чувствуешь, разговор наш в этом месте как-то сам собой и приостановился? Чувствуешь?… Ведь если верно то, что ты говоришь, — Гольца ждет тюрьма. Однако, как ты уже слышала, мы выяснили обстоятельства дела. И то, что Голец был пьян во время смены… говоря языком протокольным, пока не установлено. То ли смолчала бригада, покрыла его грех, то ли действительно Голец не был пьян… неизвестно. Разумеется, может случиться и так, что формально виновник выйдет сухим из воды, что, конечно, вины перед людьми с него не снимет… Словом, я сейчас просто хочу сказать, что надеюсь на простую человеческую порядочность и что у тебя еще нет оснований судить ни о характере расследования, ни о готовящихся выводах. Ну, а за твое неравнодушие к тому, что происходит на отделении, позволь поблагодарить тебя, и, поверь, я этому рад искренне! — Мазур протянул ей руку и встал. — А Голец мог ведь и прихвастнуть — выпить на копейку, а раскуражиться на рубль! Он, как я понял, парень, склонный к дешевой браваде!
Клавдия вздохнула:
— Красиво вы говорите, Анатолий Егорович!.. Но отвечать-то вам…
30
Совместное заседание президиума Дорпрофсожа с руководством дороги и активом Узловского отделения открыл Сергей Павлович Нырков. Он встал, дождался тишины, выждал еще несколько секунд и наконец произнес: