Адский Парад - страница 11

В городе никого не осталось. Ни единой души.

Да и зачем? Как бы прекрасна не была Карантика, каким бы величием не дышали ее дворцы и особняки, каким бы изяществом не обладали ее площади и бульвары, на ней лежало проклятие. Она пожирала жрецов и детей.

Лучше пустошь, чем Карантика, говорили люди. Эту пословицу не забыли, даже когда Саббатикус ушел из города и, прирученный Томом Реквиемом, стал частью Адского Парада. 

Бетани Кровь стирала белье в реке, когда к ней подъехал всадник на пестрой лошади и сказал, что она — самая красивая женщина во всем Дельфи. Она не привыкла к лести. Дочь угольщика, к тому же незаконная, Бетани никогда не встречала мужчину, который бы говорил так складно, как герцог Дельфи. Он тайно навещал ее еще несколько раз, и к воскресенью она была готова отдать ему душу и тело. Они встретились под тисами на церковном кладбище, где в бедных могилах спали деревенские мертвецы.

— Ляг со мной здесь, — сказал он.

Бетани изумила его прямота, а еще больше — легкость, с которой она сдалась, очарованная его сладкими речами и хорошими манерами. Девушка опустилась на роскошную траву под раскидистым тисом, и через несколько минут он убедил ее раздеться и овладел ей.

Бетани это понравилось, по крайней мере, само наслаждение. После, когда герцог отстранился, она все еще грезила, вспоминая, как он смотрел на ее шею и грудь, перебирая его обещания.

— Я женюсь на тебе, — сказал он Бетани, расстегивая ее лиф: — Ты станешь самой прекрасной герцогиней Дельфи из всех, и не будешь ни в чем нуждаться.

— Ни в чем?

— Ни в чем.

Девятнадцать раз он любил ее, иногда на кладбище, а однажды в самой церкви — на ледяном каменном полу. Бетани не волновали холод и синяки, которые он оставлял на ее коже в минуты страсти: клятвы были важней. Он любил ее, уверял герцог. Ни один мужчина с самого сотворения мира не любил сильней.

— Мы сыграем свадьбу? — спрашивала она.

— Конечно, — говорил он.

— Когда?

— В свое время.

Так он отвечал всякий раз, когда она его спрашивала: в свое время, в свое время. Шли недели и обещания стали блекнуть. Он все еще навещал ее (и Бетани, польщенная вниманием столь могущественного человека, уступала ему). Но дурой она не была. Бетани понимала, что скоро он ее бросит. Нужно было что-то делать, найти способ удержать его. Вот только как?

На краю деревни жила женщина по имени Старая Этта. Никто не здоровался с ней, когда она брела по улице. Но Бетани слышала, что молодые женщины — в надежде забеременеть — или мужчины, желавшие проклясть скот соседа, обращались к старухе. Однажды в полночь девушка пришла к ней и все рассказала.

Этта выслушала ее и спросила:

— Чего ты от меня хочешь?

— Дай мне какой-нибудь травы для вечной любви, чтобы он меня никогда не покинул.

— Сомневаюсь, что такая трава существует, — ответила Старая Этта: — Но, думаю, у меня есть средство, которое тебе поможет.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, дай его мне. Не важно, сколько оно стоит.

— Ах, только послушайте! Цена ее не заботит! — старуха беззубо ухмыльнулась Бетани: — Разве мама не учила тебя, что за все приходится платить, девочка?

Старая Этта, не дожидаясь ответа, подошла к столу, уставленному горшочками и банками. Взяла по щепотке из трех горшков и бросила их в мешочек из небеленого льна.

— Сунь его на ночь себе между ног, — сказала она, отдавая мешочек Бетани: — Это подействует. Я обещаю.

— Спасибо, — сказала девушка и, заплатив Этте, поспешила домой.

Она сделала так, как велела старуха, и уснула с мешочком, полным горьких трав, в лоне. Герцог не явился на следующий день, на другой, на третий, а когда, наконец, приехал, Бетани решила, что колдовство старухи исчезло. И все же, едва он лег с ней, она убедилась: покупка была не напрасной.

— Бетани, — сказал герцог: — Я люблю тебя.

— Правда?

— Бетани. Я люблю тебя.

— Это прекрасно, но…

— Бетани. Я люблю тебя.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь другое…

— Бетани. Я люблю тебя.

Он не мог. В голове остались только эти слова. Он шептал их вновь и вновь, пока не охрип. Шептал и любил ее, снова и снова, и снова. Вскоре она устала от его страсти и бесконечных уверений, и оттолкнула его.