Адъютанты не умирают - страница 11

И внезапно где-то совсем недалеко раздался оглушительный взрыв, потом второй. Третья бомба упала почти рядом…

Хосе впервые испытал, что такое бомбежка. Взрыв оглушил его. Мальчик съежился, уткнулся лицом в жесткую и сухую землю. Еще бы минута — и он, пожалуй, заревел бы во весь голос. Но тут, к счастью, вспомнил, что рядом с ним женщина. Перед ней, конечно, не дело показывать страх. Мужчины не ревут.

Хосе чуть повернул голову, краешком глаза взглянул на удивительную женщину, которая даже под бомбами крепко держала себя в руках. Она безмятежно лежала на спине, следила за истребителем и улыбалась.

Команданте лежал впереди, рядом со своим братом, и о чем-то с ним разговаривал.

Успокоившись, Хосе начал рассуждать так: «Даже лежащий человек не перестает быть храбрецом! В самом деле, что без толку рисковать собою! Ей-ей, неразумно стоять во весь рост, когда в тебя швыряют бомбами…»

Не успел самолет скрыться за соседней вершиной, как все снова были на ногах. Фидель весело смеялся. А потом, внимательно оглядев всех своих спутников, спросил Хосе:

— Как дела, адъютант? Жив? Жив! — громко доложил Хосе.

— А у Челии, конечно, как всегда, полный порядок?

— Так точно, компаньеро Фидель, — улыбнулась женщина.

Хосе — смышленый человек. Он сразу догадался, кто важнее для Фиделя: он или Челия. Ведь команданте сначала поговорил с ним, с Хосе, и только потом вспомнил о женщине.

Вскоре самолет настиг их снова. На этот раз повстанцев надежно укрывала отвесная скала. Снова Фидель, приказав всем ложиться, остался стоять на ногах: кому-то надо было следить за противником…

— Летчик охотится за нашим штабом, это яснее ясного, — проговорил команданте. — Однако нас не так-то легко обнаружить с воздуха, будьте уверены!

Вражеский авион беспорядочно сбросил бомбы, а выходя из пике, открыл огонь из хвостовых пулеметов.

Хосе, как и подобает дисциплинированному солдату, последовал примеру других: лежал на земле. Однако его все время мучила совесть: «Подобает ли адъютанту валяться в надежном укрытии, когда командир рискует своей жизнью? Нет, не дело!» — ответил он сам себе.

Хосе быстро поднялся и, сделав несколько больших шагов, вплотную подошел к Фиделю. Его место тут, рядом с команданте.

— Хосе, в укрытие! — вдруг вскрикнула Челия. Мальчик даже не удостоил ее вниманием. Он исполнял свой долг. А когда человек находится на посту, он слушается только голоса своего сердца.

— Тебя убьют, Хосе!

Мальчик начинал сердиться на Челию. Фидель, оглянувшись, молча посмотрел на Хосе.

— Этот мальчик будет твоей верной тенью, Фидель, — сказал Рауль.

«Это хорошо или плохо — быть тенью?» — подумал Хосе и поочередно посмотрел всем в глаза: и Фиделю, и Раулю, и Антонио, даже женщине, пытаясь уловить тайный смысл того, что было высказано Раулем. Но люди смотрели на него строго и внимательно, будто увидели его впервые.

Хосе окончательно успокоился. «Раз Фидель не приказал мне снова ложиться, значит, полный порядок!» — обрадовано решил он.

По-видимому, командир Рауль сказал что-то хорошее. Мальчик был ему благодарен.

— Мы дома! — внезапно воскликнула Челия.

Хосе, бросив взгляд вперед, недоуменно спросил себя: где же хижина?

Сколько он ни смотрел, нигде не было никаких следов жилья: ни дыма, взвивающего над очагом, ни собак, неизменных друзей человека, ни засеянного поля. Нигде ничего…

Нет, Челия не шутила: повстанческий штаб, обосновавшийся в большой пещере, был так удачно замаскирован, что непосвященный человек мог пройти мимо, не обратив внимания на еле заметный вход в просторную катакомбу.

Здесь Фиделя ждали. Как только он показался, все поднялись ему навстречу. Военные отдали честь, а крестьяне, одетые кто во что горазд, не снимая шляп, дружно приветствовали:

— Буэнос диас, Фидель! Здравствуй, Фидель!

Рауль и Антонио, распрощавшись со всеми, пошли дальше — наверно, в свои отряды. У Челии были тоже какие-то обязанности: она сразу села писать. Только у Хосе не оказалось никаких обязанностей: будто все в одно мгновение забыли о его существовании.

Мальчик растерялся. Он разглядывал военные карты, висевшие повсюду, с любопытством уставился на радиста, принимавшего донесение.