Аэроплан-призрак - страница 52

— Госпожа Марга давно с ними?

— О, — отвечал Петунич с восторгом, — с самого вашего ухода!

— Превосходно, Петунич, но дай мне пройти. Я хочу лично убедиться, как живется моим жильцам на этой квартире.

Узкий проход отмечает повороты. Фон Краш уже обогнул два из них, сам считая что-то вполголоса.

— Тридцать шагов, — сказал он. — Это здесь.

Немец зажег восковую спичку и стал водить ее пламенем по стене. Там обнаружилась медная дощечка, прикрепленная к камню: прямоугольная поверхность ее была продырявлена посредине специально для наблюдения за происходящим в соседнем подземелье с невысоким сводом.

Оно было обставлено скромной мебелью. Асфальтовый пол прикрывал плотный переносной ковер.

…В старом кресле, полузакрыв веки и с отрешенным видом, сидел лорд Гедеон Фэртайм, очевидно, о чем-то напряженно размышляя.

У стены на кушетке лежал Джим Фэртайм. Так же, как и отец, он не принимал участия в оживленном разговоре, который вели между собой мисс Эдит, Питер-Поль и Маргарита фон Краш.

— Я верю в ваши добрые намерения, мисс, — говорила Эдит, — верю! Все, что вы сказали, должно быть, соответствует истине. Нас похитили и заключили сюда, чтобы таким образом заполучить Мисс Вдову.

— Увы!

— Заполучить, — замычал фон Краш в коридоре, — нет! Но для того, чтобы предотвратить ее удары.

— Не думайте, однако, — продолжала мисс Фэртайм, — будто несчастье испугало и подавило меня. Преследуя нас, враги только обнаруживают, какое глубокое впечатление произвела Мисс Вдова и до чего она внушает им ужас.

— О, можете не сомневаться.

— И это меня ободряет. Мисс Вдова победит! Она вернет нам свободу, свободу, которая, впрочем, имела бы для меня смысл только после ее торжества. Имени Франсуа д’Этуаля должна быть возвращена утраченная честь…

— Ах, — вырвалось у Маргариты сквозь слезы, — я ничего не могу, ничего, но охотно пожертвовала бы чем угодно, лишь бы всех освободить!

— Вы? О, это было бы слишком много… после всего, что вы сообщили нам! Дочь нашего тюремщика…

— Верьте мне, умоляю!

— Увы, — вздохнула Эдит, — я убеждена, что вы не злая и жалеете нас. Но пойти вразрез с намерениями отца — признайтесь, что здесь чувствуется преувеличение, способное внушить недоверие!

— Мне отвратителен отец.

— Вам?

— Ах, не состоянием, но самой жизнью я бы пожертвовала, чтобы убедить вас в своей искренности.

Шпион заскрежетал зубами.

— Мисс, — начал Питер-Поль, обращаясь к Маргарите, — я хотел бы задать вам один вопрос…

— Отвечу от всего сердца! — решительно заявила она.

— Я вам верю и в доказательство спрашиваю, не встречались ли мы с вами раньше во Франции?

У Марги вырвался крик:

— В Мурмелоне! Вы вспомнили?

— Именно потому, что я вспоминаю…

— Трибуну? — перебила она. — Да, вы правы! В этот день я уже могла упрекнуть своего отца за легкомысленный спор, который он затеял…

— О, — любезно возразил Питер-Поль, — тогдашний спор не имел никакого значения.

— Для вас, — нежно возразила молодая женщина, — это я допускаю. Но на мне легкое недоразумение болезненно отразилось, так как с этого мгновения я почувствовала, как влечет меня к вам и вашим близким! Не зная вас, вопреки собственной воле, я стала вашим другом.

— Итак, мисс, вы доверите нам имя этого друга?

Дрожащим голосом она выдавила из себя горькую правду:

— Я — Маргарита фон Краш.

Ее слова прозвучали как удар грома! Питер-Поль с сестрой невольно отступили, инстинктивно ощущая необходимость отстраниться от той, которая носит это ненавистное имя.

Молодая женщина опустилась передними на колени.

— О, простите мне мое родство с фон Крашем. Не карайте за грехи, в которых я неповинна. Только узнав вас, я поняла весь ужас своего происхождения… Делайте со мной, что хотите, только не гоните!

Проникшись неодолимой жалостью, молодой человек поднял Маргу и прошептал;

— Мисс, я верю вам. Ведь имя только пустой звук: не все ли равно поэтому, как бы ни назывался друг? Ты согласна, Эдит?

— Конечно! — поддержала его сестра с увлажнившимися очами.

— Друг! О, это правда! — воскликнула Марга, одушевление которой еще возросло. — Но я хотела бы доказать, доказать, насколько…

Она схватила за руки Питера-Поля и его сестру, соединила их в собственных и сурово произнесла: