Афганистан. Гора Шабан - страница 13

Андрей Бухта был пулемётчиком, как и я. Но если в мой носимый боекомплект входила тысяча патронов в десяти лентах, то у него на двести штук было больше.

— А куда их укладывать-то? — спрашивал я. — В РД только восемьсот штук влезает. Если гранаты, ракеты, сигнальные шашки по карманам распихать. Ну, в коробке ещё одна лента. Это девятьсот. А ещё три ленты куда?

— А мы обматываемся ими как революционные матросы. — с коротким смехом объяснил мой коллега-пулемётчик. — Через плечи две ленты. И третья на поясе.

— Ни хрена ж себе! — воскликнул я без всякой тени смущения или фальши. — А остальной груз? Сухпай, воду, спальник?

Одним словом… Спасение утопающих являлось делом самих утопающих. Причём, без какой-либо надежды на постороннюю помощь… Которая может оказаться не самой лучшей…

Это мы выяснили уже на обратном пути в казарму…

— Приезжал к нам какой-то генерал из Москвы… — вспоминал Мишка. — Всё ходил, проверял. А потом созвали всех нас на одно собрание. Генерал и спрашивает: Есть ли какие-нибудь жалобы, просьбы или предложения? Мол, говорите, ничего не стесняясь… Встаёт один наш крендель и говорит про то, что на войну неудобно ходить в сапогах или в берцах. Нам же когда-то выдавали «кимры»… Ну, кроссовки наши советские, которые в городе Кимры выпускаются.

— Да знаем мы… — отозвался Андрей Корнев. — Деревянненькие такие…

Эти кроссовки родного отечественного производства иногда завозились в наш военторговский магазин, из которого они же «разлетались» как горячие пирожки в базарный день. Недорогая цена в двадцать пять рублей-чеков и основательная добротность тире крепость… Всё это делало «кимры» очень даже желанной обувью для боевых выходов.

— В наш ВОЕНТОРГ их тоже привозят… говорил Мишка с плохо скрытым сожалением. — Только эти кроссовки разбираются очень быстро. Даже до прилавка не доходят. Офицеры раскупают.

— Ну, а дальше-то что? — напомнил я. — С генералом-то?

Мы уже прошли больше половины пути, и мне очень хотелось узнать о концовке данной истории.

— Генерал сначала не понял. Говорит: А зачем вам какие-то кроссовки? Ему ещё раз объясняют, что по пустыне гораздо удобней ходить не в кирзачах или ботинках с высоким берцем, а в лёгких кроссовках. Хотя бы в «кимрах». Которых страшно не хватает. Что мы вынуждены снимать с мёртвых духов их обувку… Тут генерал, наконец-то врубился… Да и спрашивает: А кто это вам разрешил снимать с убитых душманов обувь? И ещё… А почему это вы на войну в каких-то кроссовках ходите? Кто вам это дело разрешил?

— Вот это поворот! — изумился я. — Прям так и сказал?

— А дальше ещё хуже! — всерьёз заявил солдат Суслов. — Этот генерал слегка так рассердился и заявляет следующее: «На боевые действия надо отправляться в военной форме одежды! В кирзовых сапогах… В шинелях! И с автоматом наперевес бежать в атаку! Как это делали мы в Великую Отечественную!.. Чтобы душманы от одного только вашего вида приходили в ужас!»

Мы были поражены ещё больше… Даже и сказать-то было абсолютно нечего…

— А этот наш умник… — продолжал Михаил. — Что-то ещё хотел сказать, но его сзади долбанули по спине… Чтоб заткнулся и сел на своё место… А то мало ли чего этот старый пердун удумает!..

— Вот нам только того и не хватает… — рассмеялся Андрюха Бухта. — Чтобы мы в сапогах и шинелях высаживались из вертушек, а потом с рюкзаками за спиной и автоматами наперевес бежали в атаку на духовские огневые точки! Представляешь, какая была бы картина?!

— Да-а… — ответил я.

Мы уже дошли до казармы первой роты… И наше возвращение оказалось очень даже своевременным… Не успели курильщики запалить свои сигареты, как из дверей вышел мой замкомгруппы…

— Зарипов! — с некоторым напором произнёс сержант Ермаков. — Где это ты был?

— Да я тут находился… — стараясь говорить увереннее, ответил я.

— Чего ты свистишь? — рассердился дембель. — Я выходил минут пятнадцать назад, тебя здесь не было. И другие духи не знали, куда ты подевался.

Тут на моё счастье в разговор вступил Андрей Корнев. Кандагарские же ребята молчали и на всякий случай ни во что не вмешивались.

— Да мы минут на пять отошли к третьей роте. — бесстрашно заявил Корень. — Там тоже наши пацаны…