Афганский «черный тюльпан» - страница 10

Ветошкина бригада пойдет тремя колоннами. 1, 2 и 3 декабря по 90–95 машин в каждой колонне. Начальник штаба бригады майор Масливец доложил о порядке выдвижения подразделений бригады по датам. Первая батарея выезжала со второй колонной 2 декабря, поддерживая третий десантно-штурмовой батальон.

Получив приказ, солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры приступили к свертыванию лагеря и погрузке имущества на машины. Предстояло вывезти буквально все: от пушек до последней доски, так как на новом месте их ожидала голая местность, окруженная горами.

Пассажирский самолет ТУ-154Б сообщением Львов-Грозный-Ташкент вылетал с задержкой в несколько часов. Потураев, запахнувшись в шинель и опустив козырек фуражки на глаза, сидел в зале ожидания в полужестком кресле. Его состояние можно было назвать полудремом или тягучим размышлением о событиях последних дней, так круто изменивших его жизнь. Только-только наладилась их с Наташей и Анечкой семейная жизнь, скромно обставили свою квартиру самими необходимыми вещами, планировали о совместной встречи нового 1982 года, и вот уже военная судьба разорвала их семью на части. Потураев вспоминал прошлый отпуск летом. Тогда, в июне, они все втроем провели неделю на Азовском море на окраине Приморска. Сняли недорогую комнату у пожилой женщины и целыми днями жарились на диком пляже. Крутой обрывистый берег укрывал море от северных ветров и вода прогрелась до дна. Тем более, что неглубокое оно, Азовское море. Чего только не вытворял тогда Женя с Анечкой в воде. Стоя по пояс в воде, недалеко от берега, он подбрасывал ее вверх и ловил у кромки воды. Раскинув ножки и ручки, Анечка визжала от страха и восторга, требуя повторения полетов. Наташа бегала вокруг них, прося Поту-раева прекратить «издевательство» над ребенком и замирала каждый раз, когда Анечка взмывала вверх. Вдоволь накупавшись, они безвольно лежали на покрывале, через него ощущая тепло песка. Потом они с Аней строили песочный дворец у кромки берега. Наташа со своего места давала им архитектурные советы, на которые они мало обращали внимания и лепили домик по своим немыслимым планам.

Потураев вздохнул. Когда еще придется вот так, беззаботно, провести совместный отпуск? Он приподнял козырек фуражки и огляделся. Рядом с ним так же дремали офицеры его группы, уставшие от нудного ожидания и походов в буфет. Евгений снова окунулся в воспоминания. Почему-то ему привиделось детство, школьные годы. Школа была недалеко от его дома и почти сразу он стал ходить туда без мамы. Она, смахнув с первоклассника невидимые пылинки, провожала Женю только до подъезда, влюбленно смотря ему вслед. Он всегда по нескольку раз оборачивался к маме и махал ей рукой. А мама уже спешила на работу. Вспомнив о матери, Потураев невольно вздохнул: она и сейчас, родная, каждое утро убегает на свой завод, закоптивший весь город. Производство вредное, но где еще найти работу? Вот и суетятся почти все жители Коммунарска вокруг этого завода. В его глазах стоял их двор родной пятиэтажки. С соседскими мальчишками они излазили все закоулки проходного и зеленого двора… Часто убегали через улицу к площади, где в ее центре стояла на граните самоходка времен войны. Уж и полазили они по этой самоходке! Висели на стволе, пытались открыть намертво приваренные люки, ползали по ее броне, пока кто-нибудь из взрослых не прогонял пацанов.

Объявили посадку, и пассажиры заторопились к месту контроля ручной клади. Лайнер взял курс в город Грозный. Пролетая над Кавказом, Потураев очарованно глядел на бесконечные гряды гор, уходящих за горизонт. В Грозном, пока самолет заправлялся, все пассажиры находились в здании аэропорта «Северный». Офицеров поразил большой щит с объявлением: «Пассажирам запрещается проносить на борт самолета холодное оружие». Нигде, ни в одном аэропорту страны они не встречали таких объявлений-запрещений. Но тут свой менталитет, гр-р-р! ЗАРЭЖУ!

Каспийское море они пересекали уже в потемках. В салоне самолета тускло горел свет, равномерно гудели его двигатели.

— Первое, что нужно сделать в Ташкенте — это помыться, — думал Потураев, откинувшись на спинку кресла с закрытыми глазами. — Сниму сапоги, вымоюсь и потом уже можно будет по человечески отдохнуть.