Афганский «черный тюльпан» - страница 49
— Значит, так, товарищи командиры! О противнике мы знаем мало, поэтому быть в готовности вести огонь прямой наводкой. По три ящика снарядов З-ш-1 уложить непосредственно у станин орудий и по пять ящиков осколочных держать наготове в нишах. Сержант Сердюков!
— Я, товарищ старший лейтенант!
— Твоему орудию быть в готовности в любое время развернуть ствол на 180 градусов и стрелять в наш тыл. А остальным, — он посмотрел на Орасанова и Быкова, — в случае нападения из тыла — продолжать вести огонь в сторону нашей пехоты, не отвлекаясь назад, там разберется Сердюков.
Все ясно?
— Так точно! — почти хором ответили командиры орудий.
— По местам!
Сержанты побежали каждый к своему орудию, туда же пошел и Потураев, чтобы лично убедиться в готовности каждого орудия и подбодрить солдат, занимающихся своим нехитрым делом. Одни протирали снаряды и гильзы, другие подносили в указанные места ящики с ними, наводчики фланелевыми тряпочками протирали окуляры панорам и оптических прицелов.
Обойдя все три орудия и убедившись в готовности их расчетов к боевой работе, Потураев вернулся назад к буссоли, установленной в пятнадцати метрах за орудиями, и спросил радиста рядового Баранова:
— Комбат не вызывал?
— Никак нет, товарищ старший лейтенант! Все тихо!
Тихо пока было в эфире, а в стороне кишлака уже слышались густые автоматные очереди. Стало совсем светло. Солнце ярче и веселее светило над остриями далеких гор, и Потураев внимательно оглядел окружающую их местность. Впереди, сразу за кишлаком Мухамед-Ага, простиралась голая степь, заканчивающаяся стеной высоких гор. До них было километров пять-семь. Справа и слева вдоль дороги, по которой они ехали, также тянулись горы, а в тылу их огневой позиции, позади, метрах в двух, сюда тянулась гряда невысоких, до ста метров, холмов. Вот эти холмы и насторожили Потураева.
— Баранов! Вызови ко мне командира отделения тяги рядового Панина!
Когда Панин прибыл, Евгений указал ему на те холмы и пояснил:
— Слушай, Панин! Не нравятся мне эти горки позади нас. Что на них и за ними — мы не знаем. Бери-ка остальных своих водителей, Ахметова и Мельникова, и займите оборону метрах в семидесяти от нас. Ваша задача: не допустить подхода противника с тыла на огневую позицию, организовать наблюдение за этими холмами и в случае обнаружения какого-нибудь шевеления немедленно открывайте огонь из автоматов, а мы вам пособим пушечкой. Задача ясна?
— Так точно!
— Все! Иди, Панин, выполняй!
В это время радист Баранов начал принимать по рации команды капитана Коростылева:
— Пермь-2! Опорный пункт! Прицел 22, заряд четвертый! Уровень 29–50, основное направление — левее 0–40, первому — один снаряд осколочный — огонь!
Старший лейтенант с блокнотом в руках записывал эти данные и громко передавал их на орудия. Командиры орудий также записывали установки, и наводчики быстро наводили стволы гаубиц в невидимую для них цель, отмечаясь по коллометорам, установленным позади каждого орудия, метрах в трех.
— Первое готово! — доложил Сердюков, когда заряжающий дослал снаряд в казенную часть ствола.
— Первое! — скомандовал Потураев и тут же эхом ему отозвался Сердюков:
— Орудие!
— Выстрел! — крикнул наводчик и нажал на спусковой механизм гаубицы. На четвертом заряде, когда стрельба ведется на небольшое расстояние, чуть больше двух километров, установщики вынимают из гильзы четыре небольших мешочка пороха и на оставшемся заряде орудие стреляет негромко, как бы мягко, не ударяя по барабанным перепонкам обслуживающих его солдат. Через несколько секунд в центре кишлака все, кто был на огневой позиции, увидели разрыв и чуть позже до них долетел его звук. Но противника видел только командир батареи капитан Коростылев, находившийся в цепи вместе с ротой в непосредственном соприкосновении с душманами, упорно обороняясь в захваченныхими домах и встретивших седьмую роту сильным автоматным и пулеметным огнем. Рота залегла. Майор Терещук, обращаясь к Коростылеву, спокойно сказал:
— А ну, Николай, пособи-ка пехотой. Ударь по этим двум крепостям!
Они лежали в какой-то канаве недалеко друг от друга среди солдат роты. Коростылев быстро определил установки для стрельбы и через лежащего рядом с ним радиотелефониста Глазырина передал их на батарею. Снаряд, пролетев над ними, разорвался несколько правее и дальше цели. То, что снаряд улетел дальше, то это Коростылев сознательно чуть увеличил прицел с тем, чтобы исключить случайного попадания его в свою пехоту. Подсчитав в уме корректуру, он передал Глазырину: