Агасфер. В полном отрыве - страница 8
Сделав небольшое усилие, он отцепил от левой руки трость, достал из портфеля, висевшего на длинном ремне через плечо, коричневую папку и со всей возможной почтительностью положил ее перед Горемыкиным. Тот брезгливо подцепил карандашом крышку папки и начал читать. Не дочитав, однако, и до половины, Горемыкин встал, опершись обеими руками о раскрытую папку и, задыхаясь от негодования, вопросил:
– А позвольте у вас осведомиться, милостивый государь, каким образом к вам в руки попали эти секретные документы?! Большая их часть находится у меня в надежных сейфах, и если покидает их, то сие происходит под строжайшим контролем!
Агасфер хмыкнул:
– Все документы из этой папки имеются в распоряжении японских шпионов, которых в Иркутске едва ли не больше, чем в Петербурге, ваше высокопревосходительство! Не будучи сильно обременен своей инспекторской деятельностью на ниве Главного тюремного управления, я уже пять месяцев беру уроки японского языка у местных японцев. Вернее сказать, у двух резидентов японской разведки. Одного из них вы, ваше высокоблагородие, несомненно, знаете. Это господин Косаидзи, открывший в Иркутске фотоателье примерно два года назад. Я видел у него, кстати, ваш портрет с семейством на парадном месте в студии.
Горемыкин смутился:
– Ну и что с того, что у него висит моя фотография? Он делает отличные снимки, и весь город это знает…
– А вот чего вы, ваше высокопревосходительство, не знаете, так это того, что фотограф Косаидзи является резидентом японского общества «Гэнъёся» и выпускником «Школы русского языка» в японском городе Саппоро. Учеником самого Макано Дзиро[4], проехавшим всю Россию с разведывательной миссией в 1897 году. Должен вам заметить, ваше высокопревосходительство, что с дозволения своего начальства и для пользы дела я позволил себя завербовать и получаю неплохие подачки за то, что хожу в офицерский клуб Иркутского военного округа и подыскиваю кандидатуры для господина Косаидзи. Правда, до сих пор рекомендованные мной офицеры его разочаровывали: они либо не знают военных тайн, либо категорически отказываются от сотрудничества с японцами. Так что Косаидзи даже грозит снять меня с довольствия как неумеху, – рассмеялся Агасфер.
– Невероятно! – прошептал Горемыкин, еще раз проглядывая папку с документами. – Вы хотите уверить меня, что знаете предателей в штабе, которые позволили умыкнуть у меня из-под носа секретнейшие документы и передать их этому, как его – Косаидзи?!
– Не всех, к сожалению, – признался Агасфер. – Господин Косаидзи – очень осторожный человек. Но пять-шесть человек я мог бы вам назвать, ваше высокопревосходительство. Остальных, полагаю, можно вычислить по характеру представленных здесь документов. Сделанные мной пометки на каждом из них означают время, когда они поступили в распоряжение японского резидента. Сопоставьте это время с временем работы над этими документами офицеров своего штаба – и все, надеюсь, будет понятно.
– Невероятно! – повторил Горемыкин. – Однако позвольте, господин Бергман: вы сами упомянули, что японские шпионы весьма осторожны. Как же вам удалось снять копии?
– Бог наградил меня необычайной памятью и способностями к запоминанию, которые мне удалось развить, ваше высокопревосходительство. Извольте убедиться сами: дайте мне на несколько минут любой документ с вашего стола или книгу – и я запомню и повторю прочитанное слово в слово…
Недоверчиво ворча, Горемыкин вручил посетителю подробный план прошлогодних маневров войск округа. Он продолжал недоверчиво улыбаться, видя, как тот быстро перелистывает страницы. Перелистав документ, Агасфер пожал плечами и вернул его генералу:
– С какой страницы прикажете цитировать, ваше высокопревосходительство?
Генерал наугад раскрыл топографическую часть отчета:
– С шестьдесят пятой страницы извольте…
– С шестьдесят пятой, – Агасфер нахмурился, полузакрыл глаза и начал монотонно воспроизводить только что просмотренный документ. Следивший за текстом Горемыкин скоро захлопнул папку и с восхищением уставился на посетителя:
– А таблицы, графики, тексты на иностранных языках – тоже умеете?