Агентурная кличка — Лунь - страница 25

– Вот видите, вы тоже побывали в сетях у недостойной вас женщины.

– Еще неизвестно, кто у кого побывал в сетях, – нахмурился следователь.

Тема, на которую перевел разговор Лунь, ему была явно неприятна. Он наполнил рюмку бренди.

– Цум волль! – и запил огненную влагу большим глотком кофе.

Из управления гестапо Лунь направился в кирху. Ушел в дальний приалтарный угол и долго молился перед статуей Девы о смягчении судьбы Сильвы.

«Да минует ее нож гильотины!» – были последние слова его молитвы.

И еще точила его душу нудная мысль, что после провала Сильвы там, в Лондоне, могут решить, что это именно он подставил ее и всю цепочку, весь «Ланцуг», и Казика в том числе… Моулди и так с большим сомнением отправлял его в Данциг. Возможно, его даже попытаются убрать.

Ох, как неуютно он чувствовал себя под этим блекло-голубым данцигским небом…

Через неделю, в течение которой в отеле не произошло ровным счетом ничего, заслуживающего внимания гестапо, Луню разрешили уехать в Берлин. Он прекрасно понимал, что и там его не оставят без внимания, скрытая слежка будет продолжаться, пока он будет нужен в качестве подсадной утки. Но лучше быть под колпаком, чем в колпаке, то бишь в камере.

Во Фронау в глаза бросились свежие руины соседского дома, в который угодила бомба. Но их особнячок был цел и невредим. Мария бросилась ему на шею:

– Боже, ты жив! Какое счастье! А я уж решила, что снова стала вдовой, что я «черная вдова», что на мне лежит чье-то заклятье!

За обедом, более чем скромным, Мария рассказывала последние новости:

– Две недели назад у меня умер папа… Он так страдал от астмы. Всю жизнь на мельнице, всю жизнь дышал мучной пылью…

– Прими мои самые искренние соболезнования. Теперь мы с тобой оба сироты.

– Спасибо… Я ездила во Фридлянд на похороны. Пожила неделю в этом милом городке. И ты знаешь, там жить намного легче, чем в Берлине. И с продуктами лучше. И городок ни разу не бомбили. У нас же тут просто кошмар! Ты, наверное, уже видел, что стало с домом Главацки: ночью бомба угодила им прямо в крышу! Погибли все, кроме той-терьера. Я решила переехать во Фридлянд. Сдать этот дом и жить там. Как ты на это смотришь?

Лунь едва не поперхнулся от радости: Мария предлагала наилучший выход из его поднадзорного положения! Фридлянд! Старинный городок, что в полусотне километрах от Кёнигсберга. Он бывал там несколько раз проездом. Высоченная кирха и вокруг средневековые островерхие домики, как на картинках к сказкам братьев Гримм. Конечно, там не так просто затеряться, как в большом городе, но если все хорошо продумать… Главное, чтобы уехать во Фридлянд скрытно, так, чтобы никто из друзей и соседей Марии этого не узнал.

– По-моему, в этом есть резон, – сказал он как можно спокойнее. – А где мы там сможем жить?

– Прямо на мельнице! У папы на втором этаже две жилых комнаты и кухня. А на первом этаже живет его механик, дядя Пауль. Ему под семьдесят и он совершенно одинок. Я знала его еще девчонкой – добрейшей души человек! Он там и яблоневый сад разбил, и за могилой отца присматривает.

– Ну, что ж, дорогая Мария, это твоя земля и твои стены. Они тебе помогут. Хорошая идея. Давай переедем туда. Но это надо сделать так, чтобы никто не знал, что мы едем именно во Фридлянд. Понимаешь почему?

– Почему?

– Меня сейчас отпустили в бессрочный отпуск. Но в любой день снова смогут призвать. Я свое уже отслужил. И нужно…

– Понимаю тебя прекрасно! Что для этого нужно сделать?

– У тебя же в Вене живет брат. Давай всем скажем, что мы едем в Вену. И пусть меня ищут там! Если я им на что-то еще годен…

– Я скажу об этом только Марте и соседям слева, они будут следить за домом.

– Замечательно! – улыбнулся Лунь. – Если ты скажешь Марте, то о нашем отъезде в Вену будет знать весь Фронау, а то и пол-Берлина!

– А те, кто станет здесь жить? Им же надо будет держать с нами связь.

– Скажи им, что мы сами будем им звонить. Если что-то срочное, пусть сообщат соседям. Деньги пусть переводят на твой счет в шпаркассе.

– Хорошо. Мы возьмем только самое необходимое. У папы там есть все, что нужно для жизни. И даже целый подвал с домашними консервами.