Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг. - страница 16

Расчет Вильгельма был построен на том, что его "личный адъютант" по своим качествам гораздо больше принесет ему пользы, чем "личный адъютант" Николая — ему вреда. Вильгельм надеялся, что "личного адъютанта" Николая ему удастся прибрать, что называется, к рукам и, если не превратить в своего осведомителя, то поставить его в такие условия, что он сможет доносить Николаю лишь то, что желательно будет Вильгельму. На это указывает хотя бы выдвигавшаяся Вильгельмом кандидатура Мольтке. Ясно, что такой крупный спец предназначался не только для пересылки писем "интимного" характера:

Николай, конечно, принял предложение Вильгельма и обмен "личными адъютантами" состоялся. Интересно при этом привести характеристику, которой Вильгельм сопровождал назначение одного из этих личных адъютантов, назначенного в мае 1914 г., ген. — лейт. фон-Хелиуса.

По словам Вильгельма, последний "провел несколько лет в Риме в качестве военного атташе. Он замечательный музыкант и играет на рояли не хуже Рубинштейна, д'Альбера и других великих артистов, очень мил в обществе, весьма сдержан и вполне достоин доверия… Он бегло говорит по-французски, по-английски, по-итальянски и на древнегреческом языке, и является одним из самых близких моих друзей".

Как видно, рекомендация блестящая, и фон-Хелиус накануне войны 1914-18 гг. ее вполне оправдал, давая Вильгельму весьма ценную информацию о русских мобилизованных мероприятиях.

В декабре 1905 г. Николай поднял вопрос о возобновлении, помимо указанных личных адъютантов, института военных атташе, который одно время между Россией и Германией отсутствовал. Вильгельм, конечно, с радостью на это предложение согласился. При этом он в своем ответе высказывал свой взгляд на обязанности "личных адъютантов" и военных атташе. Он писал:

"Что касается твоего вопроса о специально-военных атташе, кроме таковых "a la suite" (состоящих в свите), при наших с тобой особах, то я нахожу желательным создание этой должности. В старину всегда так бывало. Личные атташе оказываются в зависимости и трудном положении, если им приходится делать свое дело, находясь в то же время при штабе монархов. Им должна быть предоставлена лишь одна эта честь , и они обязаны только собирать и лояльно передавать официальные военные или конфиденциальные информации, получаемые ими от государя или, с государева разрешения, от официальных властей. Они должны быть людьми безукоризненной репутации, на которых монархи могли бы безусловно полагаться, и должны пользоваться полнейшим доверием офицеров соответственных императорских главных квартир, при которых они состоят. Этим уже сказано, что у них не должно быть ничего общего с обычным "ремеслом" простого военного агента".

Не подлежит сомнению, что Вильгельм занимается здесь очковтирательством, желая отвлечь внимание от деятельности своего "личного адъютанта", кивком в сторону военного агента.

В начале русско-японской войны Вильгельм старался насадить по возможности больше своих людей у обоих противников. Как он это проделывал, показывает следующее.

В феврале 1904 г. он пишет Николаю:

"…Мне бы очень хотелось, чтобы с твоего разрешения принц из моего дома сопровождал твои войска в качестве наблюдателя для изучения военного искусства. Я бы выбрал принца Фр. — Леопольда, моего шурина. Он говорит по-русски и стремится ехать. Пожалуйста, сообщи мне, может ли быть удовлетворена моя просьба".

Николай дважды ответил на эту просьбу согласием и дважды, под давлением военного ведомства, взял свое согласие обратно. Военное ведомство доказывало, что желание Леопольда поехать на Дальний Восток вызвано ничем иным, как необходимостью для Вильгельма иметь там своего высокопоставленного шпиона, который мог бы проникнуть и разузнать то, что простому шпиону недоступно и не по силам.

Наконец, терпение Вильгельма лопнуло, и в январе 1905 г. он в обидчивом тоне пишет Николаю:

"Наконец, позволь мне еще раз напомнить тебе о твоем дважды данном и дважды взятом обратно любезном обещании разрешить моему шурину Фридриху-Леопольду приехать в твою армию. Последний раз в июле все уже было устроено и готово, когда он опять получил отказ, что поставило его в очень неловкое положение по отношению к нашей армии и офицерам, так как он был, как мы говорили "blamiert" (посрамлен), особенно в виду того, что Карл Гогенцоллерн отправился в Японию; последнее произошло потому, что мы рассчитывали, что Фр. — Леопольд поедет в Мукден. Теперь на Фр. — Леопольда показывают пальцами и бедняга очень пал духом. Он накупил себе платья и многое другое и вообще сделал все приготовления к отъезду; даже выучил ваш язык: человек он очень спокойный и генералам твоим ни в каком отношении помехой быть не может, а так как армия очень велика и сильна, то я полагаю, что поездка его вполне возможна"…