Агенты национальной опасности - страница 9
Человек лишен сослагательного наклонения, всецело пребывая во власти повелительного. Хотя и утверждает, что не имеет его история. Но история как раз и владеет лукавой формой глагола «быть» и, как опытный закройщик, постоянно примеривает к течению времени различные варианты одних и тех же событий, подвергая их воздействию «если бы». Отсюда и возникла вторая сентенция, исключающая первую: история любит повторяться -трагедия, фарс и снова трагедия, тяготеющая к фарсу…
Возможно, и любит она повторяться, даже наверняка так. Но для истории все эти повторения в пространстве эпох – всегда фарс. И никакой трагедии. О чем умные люди тоже догадывались: «Бог нашей драмой коротает вечность – сам сочиняет, ставит и глядит».
Было время, когда либеральная Москва с завистью смотрела на Украину. Дескать, у них демократия, не то, что у нас – одни сатрапы. В Киеве прокричали хором «гэть!», и власть поменялась. Еще прокричали, и опять другая власть. Вот если бы у нас так. Если бы…
История повторяется, издеваясь над сослагательным наклонением: «В бой роковой мы вступили бы с врагами, если бы…» Все виртуальные войны либералов за права человека определенной национальности, вся их политическая, митинговая борьба с умозрительным фашизмом напоминает визгливую коммунальную свару, растянувшуюся на целое столетие. Не было у них и не могло быть настоящей, грозной силы, сметающей власть посредством горящих покрышек и «коктейлей Молотова», и Марс не подмигивал им кровавым своим зраком, а только сотня тусовочных воителей, небритых, подслеповатых и вкрадчивых, твердили друг другу, как мантру: «Ах, если бы у нас Майдан!..»
Поползновения в том направлении случались, однако энтузиазм скоро сдувался, как воздушный шарик, и некому было вдохнуть в него свежую струю. А на Украине – было кому. «Западенцы» упорно и настойчиво готовили «зондеркоманды» задолго до августа 1991-го. И не суесловию обучали в полувоенных лагерях, а тактике уличного боя. Московские либералы наивно полагали, что чубатые галичане объявят войну ползучему фашизму, и тоже решили не отставать от истории: все на антифашистский марш!
Таковой состоялся вскоре после оранжевого Майдана – заказной кукольный протест против тех, кого следует напугать массовым революционным жужжанием, песнями о родинах и демонстрацией плакатов «Фашизм не пройдет!». Галицийские гайдамаки смеялись, а газеты окрестили акцию «московским антифаршем», поборов таким образом синдром сослагательного наклонения: ах, если бы он еще и существовал, этот русский фашизм, который не пройдет! Хотя бы на маршруте от Чистых прудов до омытого слезами несвежего раскаяния Соловецкого камня на Лубянке…
Вся пикантность марша состояла в том, что не было русских фашистов, тогда как украинские уже действовали. Сексуальных меньшинств, призванных под голубые знамена правых сил Немцова и Хакамады, сколько угодно, а ужасных русских фашистов не завозили. Какая-то группа манифестантов шествовала в общей колонне под флагом Израиля и почему-то с портретом Каспарова, но их занесло сюда из другого водевиля: «Россия для приезжего – орех, который надо разгрызать зубами, экзаменуясь под животный смех на роль в еще не сочиненной драме…»
Оранжевый Майдан смеялся оранжево: «Гарик делает свой маленький бизнес в большой политике». Не совсем правильная трактовка. Кто-то подлый внушил бывшему шахматисту крамольную мыслишку: мол, если вы, гроссмейстер, не займетесь политикой, то политика займется вами.
Вот он и разыграл сицилианскую защиту у Соловецкого камня, заявив, что власть в России заставляет народ выбирать «между фашизмом и чекизмом». На этих словах даже микрофон отрубился. Захлебнулся слюной из эпохи доисторического материализма.
Паузой немедленно воспользовалась вечная невеста Демсоюза, ныне уже почившая Новодворская. Чихнув и едва не уронив парик с облысевшей партийной головы, закричала дурным голосом: «Почему мне не дают слова?! Я сразу бы сказала, где в Москве располагается рейхсканцелярия!..»
Она бы сказала. Если бы ей позволили. Раньше всех тунеядствующая цокотуха ознакомилась с директивной установкой ЦРУ: «Главное состоит в том, что Запад обманывался насчет Путина. Он вовсе не трезвая версия Путина. Он, скорее, русифицированный Пиночет или Франко. И он ведет Россию в сторону фашизма».