Агнесс и серебряные швабы - страница 24
Но об этом Агнесс с гневом на бессовестных клеветников, оговаривающих беззащитного сироту и доброго мальчика, не захотела даже слушать.
Как-то вечером, вернувшись в свою каморку, девушка застала роющегося в сундуке Эрвина.
- Что случилось? - удивилась она.
Мальчишка сегодня выглядел чистеньким и аккуратным. Он пристроился на крышке сундука и взял в руки Библию.
- Фройляйн Луиза сказала, что вы умеете читать?
Агнесс прикусила губу: она сто раз говорила тетке, чтобы та помалкивала об этом обстоятельстве. Неизвестно какие бы ещё идеи одолели даму Берту, узнай графиня о её умении.
- Да, - осторожно призналась она, - но только не хочу, чтобы об этом знали!
- Хорошо, - небрежно пожал плечами сорванец, - а не могли бы вы меня обучить латыни?
Девушка удивленно вздернула брови.
- Ты хочешь посвятить себя церкви? - недоверчиво спросила она.
- Вот ещё! - презрительно фыркнул Эрвин. - Терпеть не могу попов! В своих унылых рясах они похожи на воронов!
- Не надо богохульствовать, тем более что ты не прав! Если люди во имя Бога отрекаются от мира, то стоит уважать их тяжелый удел! Рыцари иногда тоже напоминают выходцев из ада... - она прикусила губу и тут же перевела разговор на другую тему. - Если ты хочешь освоить грамоту, то нужно обратиться к местному священнику. Какой из меня учитель?
Юнец странно улыбнулся.
- Фройляйн, - уверил он её, - лучшего учителя для меня просто не может быть!
Если бы он был лет на пять старше, возможно, девушка насторожилась, но худенький и хрупкий Эрвин вызывал в ней острое чувство жалости.
- Хорошо, но только, чтобы об этом никто не знал.
- Не обсуждается! - покладисто согласился мальчишка, и Агнесс, раскрыв Библию, начала обучать его латыни так же, как её саму когда-то обучала мать.
Теперь они просиживали вместе вечера напролет, и слухи, что Эрвин проводит много времени в комнате пленницы, поползли по замку, достигнув, в конце концов, и покоев графини.
Агнесс очень не любила даму Берту, считая графиню зловредной гусыней, но вряд ли эта характеристика соответствовало истине.
Капризная избалованная личина была лишь маской, за которой скрывалась достаточно умная и проницательная женщина, которая ещё при дворе своего дяди - герцога Каринтийского поднаторела в каверзах и интригах. Юная полонянка с её нескрываемым отчаянием и ненавистью к графскому семейству ничего кроме презрения у графини не вызывала.
Что ей была эта глупая девчонка? Пыль под ногами! Но вот отношения внутри собственной семьи графиню тревожили.
Ничего не поделаешь, но в глубине души дама Берта хранила сокровенную тайну: она до безумия любила своего мужа. Будучи по натуре скрытной, женщина не выказывала этого перед посторонними, но в укромном уединении алькова сдержать своих чувств зачастую не могла, и очень быстро с горечью осознала: мужчины - воины не только на поле брани, но и в постели. Для них представляют интерес только не взятые крепости! Граф остыл к жене задолго до конца медового месяца, и поганец Эрвин внёс в его охлаждение свою лепту.
Понятно, что после испорченного венчания она ждала от супруга, по меньшей мере, жестокого наказания стервеца. Однако граф лишь благодушно фыркнул и покачал головой, словно порча расшитого жемчугом и рубинами парчового платья была сущей безделицей! А когда она сама решила проявить материнскую власть и поставить мальчишку на место, в её покои заявился дядя графа - мессир Фриц фон Кауфман.
- Я, - сказал он прямо, - был против того, чтобы мой племянник в четвертый раз притаскивал в дом высокородную стерву с приданым принцессы и сердцем ядовитой гадины! Но раз у него в голове ещё не перебродило, чтобы понять, что мужчине нужна подруга жизни, а не очередная кукла с могущественной родней, то пусть сам с вами и воюет! Дети страдать не должны! Так и зарубите себе на носу и забудьте про мальчика, иначе... вы тут четвертая - в этом доме женщины плохо приживаются!
Можно представить, что испытала Берта, вынужденная слушать угрозы от дурно воспитанного невежи. Но она не унизилась до свары, мудро рассудив, что хозяин в доме всё-таки не этот лохматый грубиян, а её супруг.