Агнесс и серебряные швабы - страница 35
Надо сказать, что хижина старой Лотты стояла несколько в стороне от бушующего котла ярмарки, хотя по дороге туда Агнесс всё равно пришлось продираться сквозь толпы попрошаек, плотно обосновавшихся на подступах к монастырю. Страшась за свой кошель, девушка облегченно вздохнула, когда увидела перед собой искомую лавку. Здесь было относительно спокойно, и возле увешанного пучками травы прилавка стоял только пожилой мужчина, внимательно разглядывающий выставленный товар.
А там было на что посмотреть! На прилавке теснились остро и малоприятно пахнущие разномастные глиняные горшочки с мазями и притирками, шуршали под дуновением ветерка сушёные змеи, ящерицы, мыши и жабы, низками болтающиеся вдоль стен.
Собственно, Агнесс нужны были корень солодки, мята и ромашка, чтобы из этого сбора сделать целебное питье, но она терпеливо пережидала, когда сухощавая согбенная старуха в опрятном чепце закончит торг с первым покупателем.
Становилось жарко. Белая полотняная повязка, охватывающая голову и подбородок девушки, не спасала лицо от палящего весеннего солнца, и Агнесс пожалела, что не надела широкополую дорожную шляпу.
А между тем седобородый мужчина, по виду явно знатного происхождения, не торопился расставаться со старухой:
- Ох, и воняют же твои снадобья! Интересно, какой дряни ты туда натолкала?
- Чего надо, то и положила: гадючий яд и барсучий жир лучшее средство от болей в пояснице и прострела! А вам, господин хороший, нюхать надо или втирать в больное место?
- Так ведь и втирая, нос-то не заткнёшь!
Ворчащий рыцарь развязал кошель, укрепленный на богато украшенном серебром поясе, но когда он вытащил оттуда монету, медяк неожиданно выскользнул из его пальцев и упал на землю. Мужчина было нагнулся его поднять, но неожиданно боль так скрутила его поясницу, что он с приглушенным стоном так и застыл в скрюченном состоянии.
- Вот ведь, клянусь шляпой святого Иосифа, напасть-то! И куда делся этот чертов Ганс?!
Кто такой Ганс разбираться было недосуг, и Агнесс бросилась на выручку старому рыцарю.
Спустя некоторое время они уже брели от лавки травницы вдвоем. Агнесс в одной руке несла корзину с пучками травы и с горшочками мази, а другой придерживала под руку страдающего от боли мужчину.
- Здесь где-то болтается мой оруженосец - Ганс. Наверняка, загляделся на девушек, бродяга! А у меня поясницу схватило! Ты уж проводи меня, добрая девушка, до нашего лагеря.
- Меня зовут Агнесс!
- А я - Конрад фон Аренберг! Мы с племянником возвращаемся из паломничества на Святую землю, и вынуждены здесь остановиться, чтобы дать отдых лошадям и людям.
- Шумноватое место для отдыха, мессир!
- Вы правы, фройляйн! Но мой племянник внезапно занедужил. Монахини его лечили, и Вальтер только-только пришёл в себя, когда началась эта ярмарка. А теперь ещё и я расхворался! А вы приехали на ярмарку, милая фройляйн? Где ваши родители?
- Они умерли! Я живу с тётей. Мы приехали с письмом к настоятельнице, чтобы помолиться в монастыре, но выбрали неудачное время - всё переполнено! Вот нас и устроили на постоялом дворе. Моя тётя тоже заболела - кашель, озноб...
Вот так, разговаривая о всевозможных болячках, они неторопливо вышли за околицу деревни. На лугу раскинулся довольно большой лагерь. Плотный разноцветный шелк палаток говорил как о немалом богатстве фон Аренбергов, так и о том, что эти люди совершили путешествие в далекие экзотические страны.
- Вы были в Иерусалиме? - с восхищением спросила Агнесс.
- Были... - неожиданно тяжело вздохнул старый рыцарь, - где мы только не были!
Они ещё только приближались к рядам палаток, когда в лагере стала заметна суета: забегали люди и из самой большой палатки навстречу девушке и мессиру Конраду вышел молодой человек, кутающийся в объемное узорчатое одеяние до пят.
- Конрад, старина,- рассмеялся он,- чего это тебя так странно перекосило? И что за юная фея рядом с тобой?
Было заметно, что старому рыцарю немного не по себе оттого, что он оказался в таком беспомощном положении в присутствии своих людей.
- А всё бездельник Ганс, - недовольно загудел он, - где только носит этого обормота?