Агнесс и серебряные швабы - страница 8
Закрывшись в спальне, она суматошно подперла дверь двумя тяжеленными сундуками и попыталась встать за молитву у домашнего алтаря, но ничего не получилось. Её трясло от страха как в лихорадке, мысли путались, зубы стучали, и она даже потихоньку жалобно завыла, заскулила как обиженная собачонка...
И вот тогда Агнесс бессильно опустилась в отцовское кресло, судорожно сжав его подлокотники, и уставилась напряженными глазами на дверь.
- Ничего плохого не случится, - уговаривала она себя. - Со знатными дамами ничего плохого не случается! Стены выдержат, а если и нет... он не осмелится убить меня! Я - благородная девица! А если и убьет, то Дева Мария защитит меня, даст силы умереть достойно!
Может, стены родительской спальни придали несчастной девушке мужества, а может, она и сама уже оправилась от неожиданности. Вскоре дрожь прошла и зубы сами собой стиснулись в суровом противоборстве с парализующим страхом.
Затаившаяся в своем убежище Агнесс напряженно прислушивалась к раздающимся за стенами донжона звукам сечи. Кто-то пронзительно кричал от боли, кто-то наоборот оглушительно торжествующе ревел, страшно лязгало оружия: страшный шум то накатывал, то отступал...
- Может, ещё и отобьются, - прошептала девушка в безнадежной попытке уверить себя в невозможном. - Господь не допустит...
Но Бог в этот раз был явно не на стороне дважды осиротевших Крайцев. И вскоре Агнесс с остановившимся от страха сердцем услышала монотонный грохот.
- Двери! - обреченно прошептала она, в отчаянии закрыв уши руками. - Они ломают двери! Пресвятая Дева... спаси и защити, лишь на тебя моя надежда...
Но оглушающий топот поднимающихся по лестнице людей легко прорезался сквозь эту эфемерную защиту. Бесцеремонные шаги захватчиков не спутаешь ни с какими другими!
И дубовая дверь перед её глазами стала содрогаться под ударами.
Агнесс только ещё крепче вцепилась в кресло руками, словно оно могло её спасти от неминуемого позора и унижения. Остановившимися глазами девушка смотрела, как одна за другой ломаются доски, пропуская вовнутрь комнаты страшное лезвие топора. И вот хрустнул запор, дверь слетела с петель, тяжеленные сундуки разлетелись во все стороны, как пушок одуванчика. В комнату ворвалась ватага закованных в кольчуги рыцарей.
- Господь, прими мою душу! - тихо прошептала Агнесс, неистово перекрестившись и направив ожидающий взгляд на распятие.
Но увидев надменно сидящую в высоком кресле девушку в траурной вуали, разгоряченные сражением воины, тяжело переводя дыхание, почему-то нерешительно застыли на пороге.
- Фройляйн Агнесс фон Крайц? - наконец, спросил один из них.
- Да! - хрипло выдавила она, стараясь не выдать своего страха.
Рыцарь снял шлем и почтительно склонил голову.
- Меня зовут Зигфрид фон Геттенберг! Разрешите провести вас, фройляйн, к моему господину!
Девушка молчала: она была не в силах вымолвить ни слова, а ноги и руки сделались неподъемными, но рыцарь истолковал её молчание по-другому.
- Поверьте, наши действия продиктованы только заботой о вашей безопасности! Мой господин желает видеть вас и наследника Крайца. Вы не подскажите, где юный рыцарь?
Так она им и сказала! Но удовлетворение оттого, что брат сейчас уже далеко, прибавило сил, казалось, совершенно изнемогшей от страха девушке.
- Мессир фон Крайц там, где ему и положено быть! - жестко ответила она, поднимаясь с места. - Среди сражающихся за свой лен вассалов!
Рыцарь поначалу ничего не ответил, но уже потом, сопровождая юную девушку при спуске вниз по лестнице, сухо заметил:
- Мы не нашли вашего брата ни среди живых, ни среди мертвых защитников крепости, поэтому подтвердить сдачу крепости придется вам!
- А если я не пожелаю?
- Пожалейте вассалов Крайца, фройляйн! Неужели ваша совесть будет спокойна, если в уже проигранной войне продолжат погибать люди?
Но незнакомец мог и не употреблять красноречие, уговаривая юную девицу. Агнесс уже увидела, на что стал похож донжон после битвы: пороги лестницы были щедро обагрены кровью; на одном из узких поворотов перегораживали дорогу два мертвых рыцаря, ещё утром разговаривающих со своей госпожой; вокруг слышались крики и стоны.