Агнесса среди волков - страница 34

Наутро, проспавшись, Виолетта опять выглядела свежей как ясное солнышко, и с ней снова было приятно общаться как с нормальным человеком. Казалось, она ничего не помнила о вчерашнем — или делала вид, что не помнит. Она снова бывала блестящей и обворожительной, и именно в эти светлые моменты она чаще всего рассказывала о себе.

Эту информацию она мне выдавала, конечно, не просто так, ей было крайне любопытно узнать кое-что и обо мне, я ей явно представлялась натурой загадочной, она никак не могла меня классифицировать, а у нее в трезвом состоянии мышление было четким и логическим, недаром она собиралась поступать на мехмат. Я была ей непонятна: не замужем и в то же время не произвожу впечатления несчастной, работаю в фирме брата — и вроде бы не работаю, да и брат ли он мне? Я уже преуспела в том, чтобы увертываться от разговоров обо мне самой, — я их не люблю, но с ней даже мне было справиться сложно, и кое-что обо мне: о моем кратком замужестве, двух институтах, смерти папы, маме в Америке — она смогла выведать. Я же узнала о ней гораздо больше.

Семья Виолетты переехала в Горький вскоре после ее рождения; до сих пор ее родители с младшим братом, очень болезненным мальчиком, жили в паршивой квартире типа «хрущобы» на пятом этаже без лифта. Насколько я поняла, Аргамаков обещал улучшить их жилищные условия, но ничего предпринимать в этом отношении не спешил — очевидно, считал, что таким образом, через близких, держит Виолетту в своих руках. Собственно говоря, Виолетта не была от рождения Виолеттой, родители назвали ее Валентиной, но уже девочкой она была хороша, как экзотический цветок, и кто-то из родственников прозвал ее Виолочкой; это имя прижилось, и, получая паспорт, она официально переменила имя.

Семья ее жила очень небогато, хотя родители баловали Виолетту и изо всех сил старались получше одеть свою красавицу дочь. Тем не менее она с детства поняла, что так, как они, она жить не хочет, и единственное, что ей может в этом помочь, — ее внешность. С раннего возраста она привыкла ухаживать за собой, понимая, что умных женщин много, а красивых — единицы. На что она рассчитывала? Трудно сказать. Профессия валютной проститутки тогда еще не была в моде, да и какие иностранцы могли быть в закрытом городе Горьком? О фотомоделях и конкурсах красоты тогда еще никто не слышал. Ранняя юность ее пришлась на годы застоя, когда у красивых женщин еще не было такого выбора профессий, как сейчас. Стать актрисой? Но только романтики считают, что смазливая мордочка и идеальная фигура могут заменить талант, а Виолетта четко себя оценивала и зря не обольщалась. К тому же жизнь актрисы не сахар. Ей оставалась только одна профессия — жены. Собственно говоря, женою богатого человека она в конце концов и стала, но счастья, правда, это ей не принесло.

Но, прежде чем пуститься на поиски мужа, она решила получить образование. Данные у нее к тому были — в школе она училась блестяще. Но с мечтой о Москве и об университете пришлось проститься — когда ей исполнилось шестнадцать лет, в семье появился еще один ребенок. Родители ее к тому времени были далеко не молоды, и мальчик родился больным, у него оказался детский церебральный паралич. Мать посвятила себя уходу за сыном, и материальное положение семьи резко пошатнулось. Виолетта вынуждена была пойти работать и поступила в вечерний институт.

Но наступила перестройка, открылись первые кооперативы, а вслед за ними — совместные предприятия: филиал одного из таких СП открылся и в закрытом городе Горьком, и ему потребовалась секретарь-референт. Виолетта стала в родном городе одной из первых представительниц этой новой для нас профессии, и я охотно верю, что она идеально подходила для такой работы. Она быстро переходила из одного престижного офиса в другой, еще более престижный — до тех пор, пока три года назад не повстречалась с Аргамаковым.

Такова была внешняя канва ее жизни; что же касается жизни души, то тут она была куда менее красноречива. Конечно, с детства в нее влюблялись мальчики, а потом — юноши и зрелые мужи, но как реагировала на них она сама? Была ли она неприступной красавицей с холодным умом и ледяным сердцем, снежной королевой, или ей были знакомы обычные женские страсти? Что у нее было до Аргамакова, которого она, конечно, никак не могла любить?