Агнесса среди волков - страница 48
Петя регулярно звонил и сообщал, что очень занят. Один раз он даже заскочил с бутылкой грузинского вина — интересно, где он достал настоящую «Хванчкару»? — но на ночь не остался, заявив, что дела его «фирмочки» пошли в гору и у него с компаньонами назначена встреча «с очень важным человеком».
— Вот подожди, мы с тобой это еще отпразднуем! — Он нежно чмокнул меня в щечку, облапил напоследок, и дверь за ним закрылась.
Что же за встреча такая, на которую можно пойти вечером и слегка навеселе? В глубине души я уже не сомневалась, что у меня появилась соперница, но ничего не хотела об этом знать. Как ни странно, но его поведение не доставляло больше мне боли: наступила душевная анестезия, и я радовалась, услышав его голос по телефону, и была почти счастлива, увидев его на пороге своей квартиры, но когда его не было, мысли о нем меня не тревожили.
Такая спокойная неделя оказалась для меня всего лишь короткой передышкой перед очередным бурным всплеском, но я об этом тогда не знала. Просто жила.
Виолетта беспокоила меня мало. И она, и Николай Ильич были от Рафаила в полном восторге: он беседовал с ней два часа, проникся, прописал ей лекарства и договорился, что они заглянут к нему дней через десять.
Я посмотрела на рецепты и удивилась: это были те средства, что обычно прописывают при депрессии. Неужели я не права и основное в болезни Виолетты — не алкоголизм, а непреходящее горе? Тем не менее Аргамакова стала регулярно принимать желтенькие таблеточки амитриптилина. Пить она, казалось, перестала, и я действительно подумала было, что она небезнадежна. К тому же я ее устроила по знакомству на массаж, и Витя каждое утро возил ее в престижную поликлинику, бывшую вотчину партократов, а теперь место паломничества новых русских.
Но это не значит, что она отказалась от своих идей относительно лечения у экстрасенсов. Нет, она все время продолжала меня дергать и, невзирая на мое отчаянное сопротивление, таскала меня по разным доморощенным магам и гипнотизерам. Многие из них действительно занимались гипнозом, и по крайней мере один даже имел медицинское образование. У меня создалось впечатление, что она их просто коллекционировала — из спортивного интереса. Что ж, у людей бывает разное хобби: одни собирают марки, другие — банки из-под пива, а третьи — колдунов и ясновидящих.
Я как-то у нее спросила, где она достает координаты этих целителей. Неужели среди объявлений в «Московском комсомольце»? Виолетта отвечала уклончиво — некоторые, мол, адреса она действительно взяла из объявлений, но в основном действует по рекомендации своих приятельниц, таких же, как она, жен богатых бизнесменов; а к нескольким экстрасенсам ей посоветовали обратиться в офисе моего брата.
Один из этих деятелей, очень невысокий, хотя и крепкий мужчина средних лет с черной, скорее всего крашеной бородой и густыми бровями над темными непроницаемыми глазами, которые, казалось, пронизывали тебя насквозь, явно работал под Свенгали[1]. Бархатный голос с густыми обертонами и бархатный же черный пиджак — имидж у него действительно был демонический, думаю, он немало этим занимался. Соответственно имиджу был у него и гонорар — он принимал только богатых пациентов. Он действительно был очень известен, о его школе гипноза напоминали рекламные объявления практически во всех московских газетах. Очень возможно, что многие пациенты по-настоящему впадали в гипноз от одного его вида и звука голоса, но Виолетта не относилась к разряду дурочек, готовых слушать любого мага и волшебника с открытым ртом. К несчастью для всех этих горе-специалистов, у нее были мозги, и если ей и можно было внушить что-то, то только тогда, когда она сама хотела в это поверить.
Гипнотизер принимал нас в одной из комнат своей квартиры, превращенной в кабинет; окна были занавешены плюшевыми темно-бардовыми тяжелыми шторами, мебель прикрыта покрывалами в тон, впрочем, потертыми. Григорий Николаевич — так звали этого доктора (я точно знаю, что у него было медицинское образование) — усадил Виолетту в кресло посреди комнаты, я же примостилась на стуле в дальнем углу. Сначала врач попытался сослать меня, за неимением приемной, на кухню, но Виолетта наотрез отказалась оставаться с ним наедине.