Агония. Кремлевская элита перед лицом революции - страница 10

Научно-техническое и ресурсное превосходство вовсе не гарантирует цивилизации автоматической победы над варварством, если исчезает воля к сопротивлению. Пример тому – гибель Западной Римской империи. «Это не исламисты стали сильными, это Европа стала слабой», – не устает повторять Юлия Латынина. По какой же причине и по чьей вине Европа, западная цивилизация в целом стала слабой? И как можно восстановить ее силы?

Излюбленный тезис правой части западнического лагеря (от правых либералов до не очень либеральных консерваторов) – волю к борьбе за существование свободного мира подорвали леваки. Интегрировавшиеся в истеблишмент выходцы из движения «новых левых» 60-х годов, поднявшегося на отрицании советского тоталитарного опыта, бросились в другую крайность: слюнтяйский гуманизм, безбрежный пацифизм и непротивление злу насилием. Считая все зло в слаборазвитых странах последствием колониального угнетения, они требуют от развитого мира бесконечно «отдавать долги», проявлять понимание к творимым там безобразиям и помогать-помогать-помогать.

Защищать цивилизацию от агрессии варваров правые предлагают лишением беженцев и вообще мигрантов всех пособий, депортациями, а также чисткой системы образования от преподавателей с левыми взглядами. Есть и те, кто настаивает на коллективной ответственности всей социальной среды, из которой выходят террористы. Причину слабости западной цивилизации они усматривают ни много ни мало в том, что она объявила человеческую жизнь священной. И свела ее смысл к получению всех видов удовольствий и избавлению от всех видов трудностей. Такое общество неспособно противостоять людям, имеющим надличностные ценности, ради которых они готовы умирать и убивать.

Когда нет ради чего умирать – нет ради чего и жить. «Стоимость жизни измеряется тем, за что ты способен отдать свою жизнь, чтобы это оставалось без тебя, но оставалось людям». Не хватает в этих рассуждениях, пожалуй, только «духовных скреп».

Невозможно отрицать, что многие западные левые (хотя и не все, вопреки утверждениям правых) были склонны сочувствовать и прощать любые грехи любому уроду, если только тот произносил пару дежурных фраз о борьбе с американским империализмом и мировой олигархией.

И это, и попытки ввести «принудительную политкорректность» и «репрессивную толерантность» являются теми фундаментальными ошибками левого движения, которые завели левую идеологию в глубокий кризис. Выход из него возможен только через радикальное обновление. На смену постаревшим «новым левым» должны прийти «сверхновые левые».

Невозможно также отрицать, что сложившаяся на Западе под влиянием левых система социальных пособий нуждается в серьезном реформировании. Но мишенью критики со стороны правых являются не отдельные ошибки, а основа левой системы ценностей: сочувствие обделенным и угнетенным, униженным и оскорбленным. А между тем это то, что отличает цивилизацию от дикости. Цивилизация обязывает сильного уступать слабому, и ее прогресс заключается в постепенном расширении действия этого принципа. Прогресс цивилизации заключается в расширении ограничений на санкционируемое обществом насилие. Правые же предлагают эти ограничения сузить.

Вряд ли рекомендации правых по повышению боевого духа свободного мира помогут его лидерам не пасовать перед угрозой со стороны Кремля. А ведь это угроза более серьезная, чем та, что исходит от исламских радикалов. Никакие полицейские меры не обезопасят полностью жителей Европы от возможных террористических акций, пока исламисты продолжают свою глобальную войну. Чтобы победить в этой войне, их надо лишить базы. А для этого территории, с которых они черпают свои ресурсы, должны быть втянуты в процесс модернизации. В том числе с использованием эффективного международного механизма ликвидации изуверских режимов. Сегодня такой механизм блокирован одним крупным международным игроком, использующим ООН для своих геополитических игр. Без нейтрализации этого заигравшегося игрока не будет победы над исламистами.

Выживание цивилизации будет зависеть от ее способности противостоять сильному вооруженному противнику, а не вымещать возмущение на слабых и безоружных. Что же касается надличностных ценностей, за которые можно умереть… Что ж, поговорим о надличностных ценностях. Приоритет прав человека тоже может быть надличностной ценностью, за которую можно отдать жизнь. Как и святость человеческой жизни. Недопустимость жестокого обращения даже с преступниками тоже может быть надличностной ценностью, за которую можно воевать. И если на этой войне террористы подло располагают свои позиции под прикрытием больницы, то их нельзя уничтожить ракетно-бомбовым ударом вместе с этой больницей. Их надо вышибать с их позиций на земле. С кровью. С потерями. Но больницу бомбить нельзя. Потому что мы воюем за цивилизацию, которая запрещает бомбить больницу. Это и есть наша надличностная ценность, которая останется без нас, но останется людям. В соответствии с глупой, утопической левацкой установкой. Вот сможет Запад вести такую войну – выстоит перед варварами.