Агония либерализма - страница 23

Как всякая буржуазно-демократическая революция в прошлом, русская буржуазно-демократическая революция 1989 года показала невозможность выстраивания народно-представительного самоуправления вне феодально-бюрократического регламентирования, неспособность народно-представительного собрания самого по себе поставить задачу перехода к интенсивному развитию и создать власть, защищающую интересы производства как такового. Революционное разрушение многовековой традиции управления феодально-бюрократического государства привело в России не к началу интенсивного развития производства, а к его упадку и распаду. Оно привело к тому, что в обстоятельствах распада старого, имперского феодально-бюрократического способа русского государственного управления повсюду рвались сложные хозяйственные производственные и транспортные связи, возникала острая нехватка товаров первой жизненной необходимости, на свободу вырвались уголовные силы и связи, исчез какой-либо надзор за местными чиновниками. Нехватка товаров первой необходимости породила ничем не сдерживаемую спекуляцию, а исчезновение прежних институтов власти развязало руки бандитам, взяточникам, родоплеменных и прочим инородным сообществам, которые остались этнически сплочёнными, потому что не участвовали в индустриализации, не пережили раскрестьянивание и распад старых, земледельческих и прочих связей, как это произошло с русскими горожанами. В стране нарастал террор со стороны тех, кто хотел быстрого и преступного обогащения. Уголовные и этнические сообщества, воры и взяточники отмывали свои добытые преступлениями деньги через торговую спекуляцию и финансовое ростовщичество, и вместе с торговцами и ростовщиками заражались спекулятивно-коммерческими интересами. В 1993 году они насильственным переворотом свергли Верховный Совет, то есть народно-представительное собрание, и установили свою диктатуру, диктатуру выразителей спекулятивно-коммерческих интересов. Они террором навязали стране свою конституцию, которая дола им возможность открыто создавать учреждения исполнительной власти, исполнительного управления, призванные защищать их от остального населения.

Коммерческие спекулянты, ростовщики, всевозможные бандиты, воры и мздоимцы чиновники не интересовались производством, их увлекали только дающие быстрое обогащение посреднические сделки, не важно чем, не важно откуда поступающими товарами или финансами. И они были совсем чужды представлениям об интенсивном производстве. Их вполне устраивало, что учреждения управления для защиты их интересов стали создаваться на основе традиций феодально-бюрократического регламентирования, которое прежде защищало господствующие сословия и имущественные классы Российской империи. Постепенно над центральными учреждениями возрождаемого феодально-бюрократического управления контроль установили те, кому удалось самыми гнусными, самыми асоциальными и преступными способами набрать и сосредоточить огромные денежные средства, скупить главные СМИ, втянуть в свои делишки правительственную бюрократию, подкупить политические партии. Они выделились в финансовых космополитов олигархов, которых не заботило производство в России вообще, а уж тем более интенсивное высокопроизводительное развитие. Наука, изобретательство, инженерия, социальное здравоохранение, качественное образование - то, что обеспечивает рост производительности труда и создаёт основу для интенсивного развития, - стали ненужными новому режиму. И производительность труда в России покатилась вниз от того уровня, какого она достигла в Советском Союзе. Производство в стране падало, множество предприятий останавливались из-за отсутствия оборотных средств. Подавляющее большинство связанных с производством слоёв населения оказались на грани нищеты, целые регионы охватывала депрессия и настроения гибели, отчаяния и озлобления.

После дефолта в августе 1998 года выразители олигархических интересов поневоле объединились в одном настроении: в стремлении спасти преступные состояния и самих себя от гнева озлобленных экономическим распадом и обнищанием масс людей. Спасение они увидели в резком укреплении значения силовых и чиновничьих феодально-бюрократических учреждений текущего управления и в оправдывающем их укрепление имперском народном патриотизме.