Агрессор - страница 14

— Ага. Это обо мне. Только ручной багаж.

Силки задумчиво кивнула, бросила остаток мороженого на тарелку и вытерла руки.

— Буш живет своей мечтой. — Я оглянулся на море. Несколько серферов оседлали идеальную волну. — А у меня есть своя.

И это было действительно так. Путешествие по Австралии в трейлере, парашют в багажном отделении и отличная попутчица. Единственное, о чем приходилось каждый день думать, это о том, выглядеть ли идиотом на доске для серфинга или делать что-то, в чем я действительно знал толк, то есть прыгать с аэропланов. Из одежды только футболка, шорты и вьетнамки — и коллекция браслетов дружбы, которую я собрал за последние несколько месяцев на своем запястье. Проблем с деньгами не было. Когда они заканчивались, я ехал в ближайший парашютный клуб и укладывал парашюты. Я ни на секунду не пожалел о том, что отказался от плана А — купить мотоцикл и отправиться в путешествие по Штатам. Достаточно было только прогноза погоды на ноябрь по Си-Эн-Эн.

Силки глянула на часы.

— Лучше уже отправляться, если мы хотим попасть туда сегодня вечером.

— Ты не передумала ехать?

— Нет, конечно. Я хочу познакомиться с твоими друзьями. — Она встала и поправила купальник. — И мы, хиппи, никогда не отказываемся от бесплатного ночлега.

Мне нравилось смотреть, как на нее оборачиваются все мужики, когда она поглаживала себя по загорелому бедру, пока мы шли к автостоянке. Она приняла мои лекции о песочной дисциплине слишком близко к сердцу. Мне нравилось, чтобы песок оставался там, где ему место, то есть на пляже, а не в машине или в палатке.

Солнце пекло мне плечи и голову, и я знал, что нас ждет впереди. В угловатом горчичного цвета «фольксвагене-комби» восьмидесятого года было жарко, как в духовке. Парень, который продал мне его в Сиднее, бесплатно добавил к нему рифленое стекло из фольги, но я всегда забывал его ставить.

Силки удостоверилась, что на ней не было ни песчинки, после чего бросила на обжигающе горячую торпеду банное полотенце.

— Когда тронемся, станет прохладнее, — сказал я.

— Что станет? — с недовольной гримасой на лице спросила она. — Мы или машина?

Машина, обдуваемая ветром, тихонько тронулась с места и выехала на запруженную улицу маленького курортного городка. Выглядела она так, словно объехала вокруг всей планеты, и не один раз. Я надеялся, что машина не сдохнет окончательно до тех пор, пока я не приеду в Сидней, не очищу ее лобовое стекло от трупиков всевозможных жучков и не продам ее очередному неудачнику.

Мы выехали на шоссе, ведущее к югу от Брисбена, и вскоре я уже был на автопилоте, положив локти на руль и глядя на долгую полоску дороги сквозь легкий туман испарявшегося асфальта. Силки достала из коробки из-под обуви кассету. Их осталось немного: однажды она оставила коробку на сиденье, и они оплавились до такой степени, что стали выглядеть, словно на картине Сальвадора Дали.

В хрипящих дверных динамиках раздался легкий свист, и оттуда донеслись звуки музыки. Вскоре мы уже пытались перекричать ветер, врывавшийся к нам в боковые окна.

Силки устроилась на переднем сиденье, положив ноги на приборную доску. Спев несколько песен, она повернулась ко мне и спросила:

— Мы подходим друг другу?

Не знаю, где она это услышала, но была права. Приехав сюда и повстречав здесь ее, я совершил один из лучших поступков в своей жизни.

Это было тяжелое решение — бросить Джорджа. Я так и не узнал, в каком отделе ЦРУ или Пентагона он работал, а теперь мне было все равно.

Однажды утром я проснулся, упаковал все, что у меня было, в два дешевых портпледа и рюкзак и зашел к нему в кабинет. Я сказал Джорджу правду. С меня хватит: меня морально изнасиловали. Я сидел напротив него за столом и ждал один из его обычных уничтожающих ответов типа «Ты мне нужен до тех пор, пока тебя не убьют или пока я не найду кого-нибудь получше, а ты пока что жив». Но такого ответа не последовало. Вместо этого я услышал: «Чтобы до завтра твоей ноги здесь не было». Война будет продолжаться без меня.

Когда я выходил из здания в последний раз, чтобы забрать свои вещи из квартиры, в которую я больше никогда не вернусь, я не почувствовал ничего, кроме облегчения. А затем я подумал: «Черт, Джордж мог бы и побольше приложить усилий, чтобы удержать меня!»