Академия Даниэля Сакса - страница 12

Мазнув по мне неприязненным взглядом, магистр обратился к Винсенту.

– Я привел адептку Шелли, – отрапортовал мой спутник. – Что происходит, Даниэль?

– Дело в том, что я понятия не имею, где сейчас адептка Шелли, – признался магистр, складывая руки на груди и надменно поднимая подбородок. Ух, как бы я ему сейчас!

– Это и есть тот «удачный эксперимент», о котором все твердят?

У скандинава номер два взгляд загорелся как у ребенка, получившего на Рождество долгожданный подарок. Я отпрянула, когда Винсент двинулся в мою сторону с явным желанием пощупать меня.

– Вообще-то, у меня имя есть! И зовут меня Мила!

– Девица с характером, – усмехнулся магистр. – Принес?

– Да, конечно.

Скандинав номер два с явной неохотой оторвал от меня изучающий, нет, даже препарирующий взгляд и повернулся к своему боссу. Сразу видно, что этот Магистр Секса, прости Господи, Магистр Сакс тут главный. Приняв из рук декана лекарского факультета склянку из темного стекла, Даниэль одним движением вынул пробку и опустошил пузырек. Столько предположений в голове, столько вопросов, но пришлось держать любопытство в узде.

– Может, меня уже кто-нибудь оденет? – наконец подала голос, чтобы заполнить неловкую паузу. У них тут дама в неглиже, а они жидкостями непонятными балуются.

– Отведи ее в мой особняк и подыщи что-нибудь из одежды. Заодно позови леди Филию, пусть обрисует ей основы этикета, а Элания научит метаморфозам.

– Думаешь, получится? Это же уникальный эксперимент! Поверить не могу, что все получилось! Нужно будет как-то объяснить остальным отсутствие адептки Шелли, уже есть идеи?

Сами вы – эксперименты! Я – человек! Вот только, кажется, присутствующие считали иначе.

– Свойство метаморфизма – особенность строения тела метаморфов, – высокомерно изрек магистр. – Тебе об этом лучше меня известно. У нее получится. Сошлемся на болезнь, а через пару дней она вернется к занятиям.

Вот теперь уже Сакс попытался препарировать меня взглядом. Тоже мне, ментальные патологоанатомы. Я скрестила руки на груди и подняла бровь. По-моему, это универсальная межмировая поза недовольства.

– У нас будет время это обсудить, – многообещающе протянул магистр, коварно улыбаясь. Кажется, кто-то слабенько получил по самому ценному! Ну ничего, я и посильней могу!

– Как адепт ордена души смею заверить, что…

– Ступайте, – перебил Даниэль, даже не удостоив Винсента вниманием. – Я постараюсь прийти как можно раньше, чтобы обсудить особенности нашей сделки.

Это уже для меня. Ишь ты, старательный какой! По мне бы так совсем не приходил, не расстроюсь! А в особняк его схожу обязательно! Придет домой – не возрадуется! Если, конечно, будет куда приходить!

Винсент склонил голову перед магистром. Не знаю, чего ждали от меня, но я окинула скандинава недовольным взглядом, еще раз отметив, что он возмутительно хорош собой и направилась к двери.

Шагов за спиной не услышала.

– Мы идем, нет?

Как выяснилось – нет. Сам великий и могучий волшебствовать изволил, покрывая меня пленкой мыльного пузыря. Я с раскрытым ртом наблюдала за магией. Вокруг колыхалась едва различимая радужная пленка, переливаясь фиолетово-розовыми цветами, как пятно бензина на асфальте.

– Что за красота? – поинтересовалась у скандинава номер два, но тот явно понял неправильно.

– Природная. Это генетика, Шелли.

Презрительно фыркнув, хотя этот мужской экземпляр тоже вполне себе недурственный, я пояснила:

– Да я о мыльном пузыре. Что за магия такая?

Ничуть не смутившись, Винсент ответил:

– Покров невидимости. Тебе вряд ли захочется пройтись по просторам академии в таком виде.

Посмотрела на свои голые ноги и хмыкнула: стройные, кожа чистая. Шелли стесняться явно нечего. Впрочем, я не стала спорить, мало ли какие у них тут порядки.

Шла за мужиком в хламиде, в этот раз с интересом рассматривая коридоры. Выглядят, конечно, получше, чем у нас. Все выложено красивым светлым камнем, на полу постелен паркет. Причем отделка добротная, на совесть, а не на скорость. На стенах картины видных ученых и именитых выпускников в дорогих рамах, украшенных камнями. До сих пор не пойму, как я могу читать надписи. Смотрю – закорючки, но пытаюсь прочитать, и эти закорючки превращаются в слова.