Академия Даниэля Сакса - страница 24
– Да ты… да я! А ну слезь! – беспомощно подергалась под магистром, тщетно пытаясь выбраться и испуганно замерла. То самое «о», ну, которое в бедро упиралось, начало твердеть и намекать на непотребство. – Вы знаете, что в вашем мире насилие над женщиной, вообще-то, не в почете?
– Мы вдруг перешли на «вы»?
Сказать на это, в общем-то, нечего. Перед лицом грозящей опасности все становятся шелковыми и покорными. Хочешь жить – умей вертеться! Даниэль склонил голову на бок и, даже не думая увеличивать между нами расстояние, с интересом рассматривал мой новый облик.
– Значит, так выглядит Мила?
– Может, уже поменяем позу? – я уперлась ладонями в каменную грудь Сакса.
Не мешкая, мужчина перевалился на спину, и я оказалась сверху, а его ладони на моей…
– Ну, знаешь! – вспыхнула и выпрямилась. Не то я имела в виду!
– Я не против, когда дама сверху! Поза наездницы – моя любимая.
Да что это такое? Издевается? Смеется? Смеется! Откровенно потешается, гад!
Отвернувшись, магистр зашелся хохотом, а я так и сидела на нем верхом, не понимая, как реагировать. Подо мной совершенно голый сырой мужчина, которого словно отфотошопили, и он хохочет без устали. Мускулы на его животе и груди напряглись, кожа блестела в неярком магическом свете и все кричит: «хватай, пока дают», но… Но!
Кое-что необычное привлекло мое внимание. Нечто черное: то ли татуировка, то ли магические символы, то ли еще что расползалось по животу магистра. Неровный круг правее пупка пускал черные лучи, будто искрящиеся молнии, через живот почти до груди. Другие лучи уходили в область паха. Любопытно, но не настолько, чтобы дальше сидеть в такой позе.
Неуклюже слезла с кое-чего большого и твердого, к чему начала испытывать вполне однозначный интерес. Прокашлялась и, открыв уже известный ящик, выудила оттуда самые несексуальные семейники. Вот эти, в клеточку, вполне подойдут! Нет-нет, лучше в горошек. Хотя даже в них он будет выглядеть как Арес или Аполлон!
Выпрямилась и поймала на себе плутоватый взгляд.
– Можно повторить? Вид уж очень понравился! – Сакс приподнялся на локтях и успел разглядеть все, что скрывалось под подолом его же футболки.
Поджала губы, с которых рвались все известные матерные ругательства разом, и запустила в него семейниками!
– Тебе что, шестнадцать? Прикройся лучше! О, боги!
Ну, угораздило посмотреть на то, что следовало прикрыть! Я выскочила из гардеробной, как ошпаренная, громко хлопнув дверью.
Маньяк! Извращенец! Сексуальный привлекательный извращенец, но неважно! У-у, ненавижу! Я зарычала и затопала ногами, злясь на саму себя и этого неандертальца. Ну, кто так себя ведет?
За закрытыми дверьми снова громыхнул смех. Даниэль откровенно потешался над моей реакцией, а я не могла совладать с собой. Да, неотразим! Да, знает это! Но, если надеется, что сразу прыгну к нему в койку – пусть утрется! Не видать ему меня, как собственных ушей!
Стоило немалых усилий успокоиться. Кровь кипела, как лава в жерле вулкана. Мой гнев требовал выхода, но ни в чем неповинная подушка не помогла. Для надежности еще разок треснула ей по дверям в гардеробную, а на третий раз угодила по лицу магистра. Он играючи перехватил мое орудие и с широкой улыбкой поинтересовался:
– Полегчало?
– Ты хоть понимаешь, как я тебя презираю? – прошипела, с неудовольствием отметив, что он даже не оделся. Только прикрыл самое ценное любезно предложенными семейниками в красный горошек. Как они вообще попали в ящик? Студенты подарили на день смеха?
– За что?
– За… за… за вот это! – неопределенно махнула в сторону его груди и того, что гораздо ниже.
– Понятно. На природу злишься! – мужчина бросил подушку на кровать и, скрестив руки на могучей груди, повернулся ко мне.
– Ты невыносим!
– А тебе явно не хватает секса, и я бы мог это исправить, но нам пора. Не переживай, милая. Наверстаем этой ночью.
Мужчина оказался рядом, рывком притянул меня к себе и прошептал на ухо:
– Я возьму тебя в этой внешности, – медленно откинул за спину мои влажные волосы, провел кончиками пальцев по моей шее, коснулся ворота футболки. – И в моей одежде.
Горячее дыхание опалило кожу, коснулось щеки, обожгло губы, заставило сердце замереть. Но, наученный горьким опытом, Даниэль отпрянул прежде, чем я успела цапнуть его зубами. Гад снова рассмеялся.