Академия героев (СИ) - страница 47

Агния отвесила мне поклон и по-щегольски стукнула каблуком о каблук.

Вот сейчас уже даже Прасковья не сдержалась, разразившись смехом. Глеб уже не гоготал, а только беззвучно содрогался в конвульсиях, хлопая руками по матрасу, и жутко напоминал тюленя.

– Все, больше не могу. Голова раскалывается, – Саша присел на кровать и помассировал виски.

– Хороша подруга, – злобно бросила Агния Прасковье и выбежала из комнаты, вытирая щеки.

Что-то неприятно сжалось в груди. Совесть решила вылезти почему-то только сейчас, когда подлость уже была сделана, и исправить ее было невозможно.

– Не хорошо мы с ней поступили. Не по-людски, – тихо сказала я.

7 глава.

– Какую Хель, у меня на кровати зеленые побеги?!

– А нечего было меня вчера поджигать!

– Так огонь не жегся!

Я тяжело вздохнула. Такие перебранки происходили каждое утро. То кого-то заморозят, то подожгут, то, как сегодня, опутают растениями.

– А можно немного тише? Я вообще-то еще сплю! – прикрикнула я на разбушевавшихся и попыталась натянуть одеяло на голову, чтобы немного заглушить их крики.

Меня явно не услышали, потому что они стали кричать еще громче.

– Так. Почему еще лежим? По какому поводу кричим? – с меня сдернули одеяло и обратились к Агнии и Глебу.

Несколько дней назад мы выяснили, что у Агнии не просто дар, как у Медузы Горгоны, обращать все в камень, а способность управлять землей.

Я вздохнула и приподнялась на кровати. Взгляд упал на ноги, покрытые сплошными синяками и ссадинами. Мелкие травмы медперсонал отказывался лечить, объясняя это запретом главы, хотя я была уверенна, что им просто жалко медикаментов.

– Екатерина Гумилева, тебе нужно лично сказать, что подъем уже был? – можно было подумать, что это говорил Ян, но, если вы решили именно так, то вы серьезно ошиблись. Это был Аким.

Так он стал общаться со мной после того инцидента с ледяной ночью и Глебом, на кровати у которого Лазурит застукал меня утром. Теперь Аким обращался ко мне только по имени и фамилии или только по фамилии. Его взгляд стал отчужденным, а в голосе было столько официальности, сколько не присутствовало за все время нашего здесь пребывания.

Я пыталась найти минутку и поговорить с Лазуритом, но тот вечно находил какие-то дела и постоянно уходил от разговора. Даже слепому стало бы ясно, что парень просто избегает любого общения со мной, которого мне стало очень недоставать. Раньше пары его слов хватало, чтобы заставить меня бороться и идти дальше, когда даже долгие разговоры с Глебом, Сашей или Ликой так не помогали. И теперь Лазурит, которого я считала одним из своих немногочисленных друзей здесь, отдалился от меня. Ни одобрения с его стороны, ни обычной поддерживающей улыбки.

Даже, когда я на одной из тренировок разбила до крови колено и почти не могла идти, он отказался мне помогать, и мне пришлось самой добираться до медпункта. Было не столько больно, сколько обидно.

– Вы здесь не в санатории, а я не прислуга, – ответил он тогда на просьбы Саши помочь мне, самого парня заставили остаться на тренировке и запретили мне помогать.

Прошла уже неделя с того момента, а я все еще никак не могла понять, на что же так сильно обиделся Аким, что игнорирует меня уже который день.

Завтрак проходил в гробовом молчании и монотонном пережевывании пищи. Лазурит поел раньше всех и пошел к выходу из столовой. Мне пришлось быстро заглотнуть остатки чая, чтобы успеть догнать парня.

Все решить нужно было сегодня или никогда. Больше оттягивать этот разговор я не собиралась и была готова всеми силами заставить Акима меня выслушать.

– Аким! Аким, пожалуйста, подожди! – я схватила его за руку уже после того, когда он вышел из столовой.

– Что тебе нужно, Гумилева? – противно ядовитый голос резанул по ушам, а парень попытался вырвать руку из моей хватки.

– Аким, пожалуйста, давай поговорим, – тихо попросила я, крепче сжимая рукав его голубой формы.

– Все занятия по расписанию. Распорядок дня не менялся, – ответил он и попытался уйти.

«Да выслушай ты меня! Что произошло? Почему ты себя так ведешь?» – я непроизвольно сказала ему это мысленно и, когда поняла, что сделала, взглянула в испуганные глаза Лазурита.