Академия хаоса. Искушение огнем - страница 17

А я? Слышала ли я его? Наверное, это правильно, что он пытался достать разрешение на брак. Ведь именно этого ждут от мужчины, обесчестившего девушку, о падении которой узнала вся империя.

Колесо плавно крутилось, и наша кабинка взмывала все выше. Внизу раскинулся город, светящийся огнями. Играла музыка, смеялись люди, кто-то подул в дудку особенно резко, и следом послышались бурные овации.

Артефакт, которым измеряли уровень, крутился куда быстрее, чем это колесо. А Родерик волновался за меня. Вчера он хотел поговорить, но я выставила его вон, хотя весь день гадала — придет ли, не придет… Что он сейчас думает обо мне? И почему вспомнил Кевина? Родерик, как оказалось, знал о нашей с ним помолвке. Значит, думал, что я влюблена в Тиберлона?

Я внутренне застонала, вдруг осознав, что наплела той ночью! Пришла, чтобы спасти Кевина. Как же не к месту этот Кевин!

— Он сказал тебе что-нибудь? — спросил Эммет, и я едва сообразила, что он говорит о моем отце.

— Говорил, что передо мной весь мир. Но я не хотела быть путницей.

— Могла бы стать анимагом, наверное. Было бы куда проще, — вздохнул Эммет.

Я пожала плечами, не чувствуя за собой никакой вины. Я всю жизнь пыталась быть удобной и хорошей. А вот теперь со мной непросто. Похоже на запоздалый подростковый бунт? Так что?

— Знаешь, я действительно хотела бы брата. Такого, как ты.

— А я бы хотел вернуться на тот бал, — вдруг признался он. — Где мы познакомились.

— Ты обозвал меня дурой, — вспомнила я.

— А ты сказала, что я сам дурак, — рассмеялся Эммет. — Я и правда дурак. Почему не потанцевал с тобой тогда? Все могло быть иначе… Глядите! — воскликнул он, опасно перегнувшись через перила. — Профессор Крекин! У него есть женщина, надо же.

Колесо, вздрогнув, снова пришло в движение, и мы начали опускаться. У входа на аттракцион действительно стоял профессор Крекин. Дама, держащая его под руку, была дородной и самодовольной, и профессор рядом с ней выглядел особенно невзрачно. Он держал над головой спутницы зонт, а сам, не поместившись под ним, наполовину вымок.

Наши взгляды пересеклись, и невыразительные глазки профессора расширились, а сам он подобрался и шагнул к нам.

— Студентки Корвена и Алетт! Что вы тут делаете? — возмутился он. — Завтра занятия, а вы прохлаждаетесь!

— Успеем мы добраться, — ответила Миранда. — Вся ночь впереди.

— Вы разве не слышали о том, что произошло, — понизив голос, сказал он. — Ужасное убийство. Женщина-магичка. Я не могу позволить вам разгуливать вот так. Дорогая, — он повернулся к спутнице. — Я обязан позаботиться о безопасности студенток.

— Они со мной, — Эммет приобнял нас с Мирандой за талии. — Добрый вечер, профессор Крекин. Госпожа… — он склонил голову, приветствуя даму, и та расцвела улыбкой, необыкновенно украсившей ее тяжелое лицо.

— Лефой, — поскучнел профессор Крекин. — У вас пробелы в гексалогии. Лучше бы повторяли схемы, чем таскаться по ярмаркам.

— Дорогой, не будь столь суров к юноше, — приятным грудным голосом произнесла дама. — Когда же еще гулять, как не в молодости. Пойдем, наша очередь.

Окинув нашу троицу неодобрительным взглядом, Крекин пошел к кабинке.

— Ты знаешь что-нибудь об этом убийстве? — спросила Миранда у Эммета.

— Миранда, — ахнула я, запоздало вспомнив, что она говорила мне в Лабиринте. — Твой отец…

— А с твоим что не так? — вздохнул Эммет.

— Его убили ровные, — спокойно ответила Миранда. — Вот я и думаю, не совпадает ли почерк?

— О… Соболезную.

— Спасибо. Так что известно? Отрубленные руки? Запечатанный рот? — деловито перечислила она, и недавно съеденный крендель подступил к горлу, так что мне пришлось остановиться и отдышаться.

— Я не стану это обсуждать, — покачал головой Эммет. — Но профессор Крекин прав — вам нельзя разгуливать самим. Это небезопасно. Особенно тебе, Арья.

Мама все еще не вернулась. Я оставила у портье записку, где просила связаться со мной, а после мы забрались в экипаж, который ждал нас у дома.

В полумраке Эммет выглядел куда взрослее. Он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, опустив длинные ресницы, а потом нашел мою руку и сжал ее в своей таким естественным жестом, что я не стала забирать ладонь.