Академия Нави. Лучше стыдно, чем никогда!

Если верить фильмам ужасов, перед смертью настоящая девушка должна:

— успеть поправить макияж,

— покричать писклявым голосом: «Помогите! Спасите!»,

— убедиться, что ее точно не спасут,

— споткнуться и упасть в самую эротичную позу.

И под конец — выставить вперед руку и округлить глаза, как при оргазме, отдав на съедение чудовищу соблазнительные запасы холестерина.

А потом тихо пискнуть в ближайших кустах, символизируя «как бы все».

В каждом фильме ужасов есть пособие для красавиц «Как красиво умереть». Я честно пытаюсь соблюсти все эти пункты!

— П-п-помогите! С-с-спасите! — пискнула я. Исключительно ради приличия.

«Шып-шып-шып-хрусь», — бежала я, шурша травой и ломая ветки по древнему и страшному лесу.

Мне бы подошел смелый охотник. На худой конец отважный грибник!

Ветки цеплялись за одежду и волосы и беспощадно стегали по лицу.

Я уже убедилась, что спасать меня никто не спешит, поэтому бежала еще быстрее.

Я летела метеором, ломая кусты и задыхаясь.

За мной гнались те самые светящиеся глаза, которые я увидела в сумерках среди деревьев. У меня не было ни малейшего желания оглядываться, чтобы узнать, что прилагалось к жутким глазам! Подлая фантазия уже все нарисовала за меня, подгоняя меня изо всех сил.

Еще вчера я ныла по поводу животика и боков, вздыхала у зеркала, сравнивая свое телосложение с теловычитанием девиц с фотографий. Мне казалось, что они жили в мире обезжиренных йогуртов и тренажеров. Я же жила в мире вкусных гамбургеров и ночных дожоров.

— Кар-р-рма! Кар-р-рма! — кричали жуткие вороны, среди переплетенных ветвей.

Я проносилась мимо исполинских стволов деревьев, идя на мировой рекорд. Мне не хотелось думать, сколько таких безвестных героев так и не вошли в книгу рекордов, но прекрасно поместились в желудках у неведанных чудовищ!

Шум погони приближался. Он заставлял меня ставить все новые и новые рекорды. Поскользнувшись в болотистой грязи, я тут же подскочила, чувствуя, как намокли мои джинсы.

— Простите, не очень эротично упала! Попробую еще, — скрипнула зубами я, вытирая об себя грязные руки.

Я просто хотела себя утешить.

Босоножки порвались. Я начала спотыкаться. Скатившись кубарем в овраг, я попыталась встать. Ремешок босоножки зацепился за корягу. Сверху слышался шелест многочисленных лап, намекая, чтобы я пошевелилась.

— Давай, давай, — задыхалась я, дергая ремешок изо всех сил. Он с треском лопнул. Меня покачнуло. Я бросилась бежать вдоль оврага, чавкая грязью.

Срывая пучки трав, я карабкалась наверх. Приходилось прислушиваться к каждому шороху. Но я слышала только гул сердца и свой неспортивный кашель.

Я бросилась в наползающий сырой туман.

— Они где-то рядом, — всхлипнула я, размазывая грязные сопли и не сбавляя темпа.

— Угу! — послышался сверху жуткий голос. На меня повернула голову огромная сова. — Угу!

Сова слетела с дерева, исчезая в тумане.

На уставших деревянных ногах я плелась в сторону туманного просвета между деревьями. Сил бежать уже не было.

— Они почти меня догнали, — пролепетала я, задыхаясь.

— Угу! — послышалось жуткое вдалеке. — Угу!

Я увидела покрытую туманом черную реку. Вода в ней была цвета спелой черной смородины. А над темной водой клоками висел все дивный туман. Скоозь него виднелся мост.

Поднатужившись, я трусцой побежала к мосту. Если есть мост, то неподалеку должны быть люди!

— Помогите! — просипела я, слыша, что за мной снова ломится какая-то нечисть. — Спасите!

Я вбежала на мост, считая старые доски.

Туман становился все гуще и гуще, собираясь болотной сыростью.

Пахло стоялой водой, грибами и мокрым деревом.

Я мчалась, сбиваясь и спотыкаясь. Босоножки на левой ноге болтались на ремешках. Мост задрожал, словно по нему за мной бегут десятки ног.

Из последних сил я побежала, слетая с моста и падая на траву.

— Все! Приятного аппетита, сволочи! — приготовилась я, как вдруг послышался незнакомый голос.

— Не потешили меня, отроки…

Кто-то произнес эти слова так отчетливо, что я подняла голову. Характерное «о», смачное такое, сказочное.

— Ой, не потешили, — снова «окнул» голос.

Я пыталась отогнать мушек, которые мельтешили перед глазами.