Академия взрослых - страница 47

— Нет. Там… Там… — Я всхлипнула. Руки тряслись, поворачивая ручку, чтобы открыть дверь своей комнаты. — Там трупы. Профессор, я не могу…

И это было отчасти правдой. Осознание того, что это всё произошло с моей подачи, оглушило. Прав был мастер Аарон, когда говорил, что я добра до тех пор, пока речь не зайдёт о моём собственном благополучии. Как всегда, он оказался прав.

— Спустись и помоги мне. — Тон инквизитора из нервного мгновенно сменился на холодный и рассудительный. — Здесь ещё есть живые. Прошу. Клянусь, я не причиню тебе вреда. Выходи.

— Хорошо.

Я схватила с тумбы стакан с водой, охладила и выпила залпом. Немного полегчало.

Сердце бешено колотилось, стараясь вырваться из тесной грудной клетки. Так дело не пойдёт. «Концентрацией» злоупотреблять нельзя, но сейчас именно тот случай.

Вниз я спускалась, будто восходила на эшафот. Это конец. Юнг, явно нервничая, отдавал распоряжения. Изуродованные, нашинкованные тела и отлетевшие конечности заворачивали в магический кокон и относили в сторону морга. Убирали в основном старшекурсники, но встретились и два преподавателя, оказавшихся неподалёку. Ава. Преподавательница Красной магии помогала зачищать останки членов своего же ордена. Пусть и подпольного. Её хладнокровию можно было позавидовать. Лицо не транслировало ни одной эмоции, маска безразличия упала один-единственный раз, когда она украдкой глянула на меня с ненавистью, а потом вернула себе прежнее выражение, как ни в чём не бывало.

Только один труп никто не трогал. Это был декан, который появился здесь неизвестно зачем.

Над ним причитал архивариус. Тело было располосовано пополам: от паха до межбровья. Грусиус бил себя в грудь и кричал что-то о том, что такие раны он залечить не в состоянии.

Я отвернулась. Здесь не раны залечивать, а делать полноценное воскрешение, параллельно убив на это тучу свитков. Те разовые артефакты, созданные сегодня утром под моим руководством, что архивариус носил с собой в сумке, уже не помогут.

— От «Гнева Инквизитора» не спасёт ни один свиток. — Тяжёлая ладонь Юнга опустилась мне на плечо. — Мы сами с трудом лечим раны, которые нанесли своими заклинаниями. Они… Мертвы окончательно и бесповоротно.

По моим щекам катились слёзы. Это. Сделала. Я.

Чудовище.

— У нас есть четверо выживших, Ри. Мне нужна твоя помощь.

— Зачем? — прошептала я сдавленным голосом.

— Чтобы я не упустил ни одну деталь. Слишком странные события здесь творятся. Их всех бросили на меня как пушечное мясо.

От этих слов я повернулась к Юнгу и уткнулась ему в грудь, обильно перепачканную чужой кровью. Сил сдерживаться больше не было. Я сжимала в кулаках плотную ткань его рубашки и рыдала. Громко, приступами, стараясь выпустить из себя всё, что накопилось за последние дни, и больше к этому не возвращаться.

Юнг погладил меня по голове и поцеловал в макушку.

— Не плачь, Ри. Так было нужно.

Не знаю, сколько я простояла, уткнувшись в инквизитора. Может быть, пять минут, а может — целый час. Наконец, выплакавшись и оторвавшись от него, спросила:

— Чем я могу им помочь?

— Пойдём, — мрачно ответил Юнг, прижав меня ещё ближе к себе. — Объясню, что делать.

Инквизитор повёл меня через Сад Знаний в странную пристройку. Она пряталась за корпусом, где заседал Высший совет. Забавно, но ни мне, ни остальным до этого архитектурного сооружения никогда не было дела, хотя я помню, что оно здесь стояло всегда. Подойдя ближе, нутро взвыло, ощущая «Отвод глаз» и «Животный ужас». Это же просто внештатный лазарет!

Да… Со временем я становлюсь на порядок чувствительнее к чарам.

Мы прошли в узкую, малоприметную дверь и оказались в длинном коридоре. Юнг не стал вести меня куда-то дальше, а пригласил в первую же комнату. Преподаватель жестом пригласил сесть, а сам занял место напротив, в тот же момент уйдя в свои мысли.

Я пребывала в странном состоянии: непривычные вещи вызывали безразличие, даже на инквизитора мне на самом деле было плевать.

Наконец, что-то обдумав, Юнг обратился ко мне:

— Как себя чувствуешь, Ри? — Преподаватель впился в меня изучающим взглядом.

— Нормально, — сухо ответила я, ни капли ему не соврав.